отмычка от рая,
Украденная у Петра.
А – честно: Пётр нарочно
Роняет ключи там и тут,
Чтоб влюблённым было несложно
Отыскать для себя приют.
Женщины – это тайна.
Что там – Святой Грааль?
И потому не случайно
Мы за ними уходим вдаль.
А – честно: даль – это чудо
В те дни, когда нам по пути…
Мне об этом рассказывал Будда
И подталкивал в спину: лети!
Женщины – многоточье.
Они с рассветом хмелеют от рос.
Они гадают на бабочках ночи.
И на закрытых глазах берёз.
Они – тёмные стороны света,
Они – добрые грани зла…
Они словно любовь без ответа —
Что с шипами, но так нежна…
Она видит, что в небесах богов…
Она видит, что в небесах богов
нет отражения истины.
И что Кали оскалилась —
держит в руках
рога священных коров.
Её звездолёт под парами.
Миг —
отойдёт от пристани.
– Ты едешь?
Но он не знает —
Пожимает плечами…
– Нет, не сегодня… Счастливой дороги…
Просто быть только одним из многих
Он не готов.
Когда нам надоест рок-н-ролл
Вчера был декабрь, сегодня – июль.
Время меняется каждые тридцать минут…
И падает снег…
Небо изрыто следами от пуль.
По слякоти рыщет звёздный патруль.
Но ты до сих пор там, где не ждут;
Где память замедлила бег.
У белых снежинок свой рок-н-ролл,
А звёзды слушают джаз.
Каждому Фродо – свой Смеагол.
Каждому что-то своё… Им не до нас…
Моя шляпа с плюмажем – слегка набекрень.
Твоё имя укутано флёром небес.
Мы родились с тобой в Троицын день.
Нас вскормило своим молоком
Чудо-юдо озера Несс.
Так пойдём же! Зачем нам праздничный стол?
Мы допьём наши чаши потом —
Не сейчас…
Когда звёздам наскучит их джаз,
А нам – рок-н-ролл…
Напьюсь?..
Пастельные тона
Постель… Она…
Полутона Плутона,
Леонардова Мона —
Лиза.
Париж – чемоданы – виза…
Но зачем мне Джоконда?
Я хотел к королеве – в Лондон…
И потому остаюсь.
Злюсь…
Напьюсь?..)
Двое молчат
За окном море и звёзды.
В комнате полумрак.
Из плеера – едва слышно —
Англоязычный блюз.
Он и она.
Два бокала. Столик. Коньяк.
Хриплый голос —
Что-то о «love» и «snooze»…
Бокалы налиты,
Но нетронуты. Разве до них?
Двое молчат.
Но между ними
Будто бы нить.
Он прочитал в своей жизни
Семь тысяч книг,
Но…
Ни