выяснилось вскоре, а нашу красавицу зафиксировал во время ее прогулок на балконе. Вот такие Ромео и Джульетта.
Когда, после проводов очаровательного инкогнито, я вошла в квартиру, Серафима была на своем обычном месте и ни звуком, ни движением, ни намеком не выразила ни недоумения, ни недовольства, ни озабоченности. Это, мол, ее дела, и к происходящему в нашей с ней истории, не имеют никакого отношения.
Через два дня, возвращаясь вечером, я встретила рыжего красавца у подъезда. Он помчался мне навстречу, как к родной. Засвидетельствовал почтение, даже мурлыкнул пару раз. В подъезд не стремился, удовлетворившись обещанием, что его приветы передам по адресу. Так мы с ним встречались еще пару раз. А потом у меня в очередной раз изменился график жизни.
После окончательной выписки из всех медучреждений, муж, наконец, оказался дома. Моей радости предела не было. Это передалось и Серафиме. Она тоже воодушевилась, переборола недоверие, вызванное разлукой, приняла спокойно возвращение хозяина. Но… как дети не могут понять и сразу простить родителям длительное отсутствие, так и кошка не смогла быстро восстановить его в прежнем статусе. Прошло немало дней, прежде чем Главный Бог был вновь воздвигнут на законный пьедестал, и стал получать весь объем поклонения, обожания, ритуальных песнопений и дифирамбов.
Однако и в наших с кошкой отношениях были заметны изменения. Она стала «моей девочкой», наперсницей, доверенным лицом. По-прежнему охраняла мой сон, сопровождала во всех начинаниях и делах.
Серафима повзрослела.
Прошло несколько месяцев, прежде чем наш маленький огненный ангел вновь раскрыл свои окрепшие крылья.
«… Красота спасет мир»
«Средь наших дней, и плоских, и мещанских,
моей желанной – кошку назову».
Константин Бальмонт
Утро. Мне предстоит сегодня деловой выход. Заранее готовлюсь. Сажусь на пуф перед зеркалом, достаю из ящичков свои инструменты красоты: расчески, кисточки, тюбики, карандашики, пузыречки. Она – тут как тут, и сразу между мной и волшебным стеклом.
О, она прекрасно ориентируется во всем происходящем, знает, что и за чем следует, но, как истинная леди, никуда не спешит. Поскольку действо суеты не терпит.
Внимательно все обнюхивает, алгоритм выверен как технологический процесс. Например, я имею намерение взять карандаш. Она сначала обследует карандаш, потом его след на мне. Затем следует одобрение или замечание. Так со всей косметикой. Такая мимика достойна профессионального актера, я бы сказала, Луи де Фюнес отдохнул бы…
Когда в руки мне попадает аэрозоль лака для волос, отбегает на два – три метра, после процедуры возвращается, явно недовольная и рассерженная.
Она знает, что ее мнение не может быть не вознаграждено. Я достаю Ее расчесочку. И мы приступаем к новому этапу. Теперь я расчесываю ее шерстку.
– Вот, какая ты будешь