намекнуть:
– Сенкью, ноу, плиз… – сделала я жест, будто отгоняю муху. Но он решил, что я призываю его на помощь.
– Расстегнуть тебе, чи шо? Сама не могёшь? Вот разбалованные…
Господи, только не это! Изнутри мои сапоги выглядели еще более отечественными, чем снаружи. Потому что содержать первозданно-пушистым мех внутри обуви мало кому удавалось. Он свалялся, и по внутреннему кожаному краю четко обозначилась черная надпись – «Фабрика «Скороход».
Да что же это такое! – я вызывала у гардеробщика какой-то нездоровый интерес: он провожал взглядом каждый мой жест.
– Ноу, сенкью, – остановила я его и в ту же секунду вспотела в который раз, потому что мое английское «ноу» стало ответом на его русское «расстегнуть тебе?» Любой бы сразу смекнул, какого языка я носитель. Но дядечка оказался проще:
– Ну, как хошь. Была бы честь предложена… – обиделся он.
Однако, вопреки логике, не отошел и не отвернулся. Значит, все-таки догадался, что я не иностранка, и хочет удостовериться, какой же марки у меня сапоги. Иначе бы чего ему так пристально заглядывать мне чуть ли не под подол?
Я нагнулась и, начав расстегивать сапог, одновременно отворачивалась от наблюдательного гардеробщика, надеясь, что полы трапециевидного пальто хоть как-то скроют весь процесс моего разоблачения. Похожа я была, наверное, на избушку на курьих ножках, повернувшуюся к лесу задом.
– Дык ты пальто-то сначала сыми, че ж так корячишься? – услышала я в спину. Вовремя вспомнив, что раз я по-русски – не бум-бум, то могу никак не реагировать, я и ухом не повела. Не будет же он с меня это пальто силой сдирать. Но не тут-то было…
Дядечка подошел сзади, цепко прихватил края воротника и приподнял меня за шкирку. Я повисла у него в руках вместе с пальто, успев, как ни странно, стремительно снять правый сапог. Подпрыгнув на левой ноге, я тут же застегнула молнию снятого сапога. Уф… Ну, уж вторую надпись «Скороход» ему не увидеть!
Пока он накидывал сорванное-таки с меня пальто на плечики, я изловчилась и сняла второй сапог. Стоя в одних колготках на полу, я, как иллюзионист Арутюн Акопян, чуть ли не из рукава достала заранее заготовленный австрийский пакет и сунула туда оба «Скорохода». Пусть теперь бросят в меня камень, если я не иностранка!
Водрузившись на шпильки туфель, я ощутила, что потерян минимум килограмм веса. Гардеробщики поклонились мне разом, синхронно, как акробаты в цирке. Хотя кульбиты выделывала я.
Лариса и Петер, увлечённые друг другом, терпеливо ждали меня в мягких креслах огромного холла. Здесь росли по-западному холёные, стриженые русские березки в грядочках с каким-то наверняка полудрагоценным гравием. Ковровое покрытие, безукоризненно состыкованное с грядкой гравия, казалось не менее фантастическим, чем деревца. Позже, правда, выяснилось, что насаждения – искусственные, грамотно подсвеченные осветительными приборами, замурованными в пол. Но сама идея была новаторской по тем