разумеется, не могли.
Мне с моим калибром повезло – меня назначили на роль поваренка. В знаменитый спектакль «Три толстяка»! С настоящими и даже известными артистами бок о бок. Мне был очень дорог поварской колпак. И на первом спектакле я до головокружения волновалась. Зато теперь, у австрийской плиты, я поняла, что не зря училась актерской профессии. Она все-таки может пригодиться в жизни – и не только для славы. Как ни крути, а медные трубы ржавеют быстрее стальных кастрюль, в которых ты варишь отменный борщ…
Петеру разрешалось заглядывать на кухню. Он сначала деликатно просовывал кудрявую голову и оставлял ее на пару минут между косяком и дверью, как будто прищемил. Чтобы этого действительно не случилось, я кивала Петеру – давай, проходи! – и он просачивался весь.
– Не тряси головой, пожалуйста! – просила я его, когда он пытался заглянуть в кастрюлю.
– У меня фолос нет фыпатать! – протестовал Петер, но все-таки отстранялся, поскольку был воспитан.
Его круглые, шоколадные глаза прекрасно дополняли блестящие, каштановые кудри. Фигура безукоризненно стройная. Руки красивые, холеные. В общем, если он стоял на фоне настенного календаря, казалось, что он вырезан по своему контуру и приклеен к пейзажу.
– Ти опять приготофить нофое? – спрашивал Петер, трогательно произнося «ф» вместо «в».
В этот момент он терял свою плакатную лощеность и становился немножечко «нашим», Петрухой.
– На, Петя, пожуй морковку, укрепляет десны. А то у тебя зубы – просто никакие! – протянула я ему, улыбаясь, оранжевый кружочек.
Он перехватил мою руку и взял кружочек из пальцев одними зубами, как шашлык с шампура. Смотрел при этом мне прямо в глаза. Без улыбки.
Я отвернулась, уткнувшись взглядом в разделочную доску, мокрую от морковного сока. И вдруг Петруха поцеловал меня сзади в шею сухими, мягкими губами. Я перестала резать. Он поцеловал еще раз – осторожнее и нежнее.
Никаких чувств, как к мужчине, к Петеру я не испытывала. Тем более, что это было явное вторжение в мое личное пространство, как сказала бы Лариса. Но руки сами собой расслабились, в области солнечного сплетения образовалась шаровая молния, стремительно, горячо прокатилась вниз и разлилась внизу живота.
– Nein, – удалось мне сказать по-немецки, чтобы Петер меня точнее понял.
– Gut, – сразу отреагировал он. То ли действительно так быстро понял, то ли ему просто было пора работать.
Как он вышел, я не слышала: в этот момент закипела вода, и пар протестующе стал подбрасывать крышку…
На кухню Петер больше не заглядывал. А совсем скоро объявилась Лена, и я в торжественной обстановке сняла с себя и надела на нее постиранный накануне кухонный фартук с горкой овощей на нагруднике.
ГЛАВА 9. СЫК – ТЫВ – КАР
Мне нравилось быть верной любимому человеку. И вопроса