и стука движущихся лифтов тоже не было слышно, как если бы они все разом вышли из строя, и в коридорных лабиринтах, наполненных пропитанным запахами близкого овощехранилища спёртым воздухом, покинутую механическими шумами «экологическую» звуковую нишу заполнили шумы биологического происхождения: под плинтусами и за прикрывающими потолок перфорированными пластиковыми панелями тонко попискивали копошащиеся там и сям мыши, и глухо, словно боевые кони в секрете, у которых копыта обмотаны тряпьём, топотали огромные крысы. Всю эту ночную рать привлекали размещённые в хозяйственном блоке ресторанная кухня и вместительные продовольственные кладовые.
Когда Лана пробиралась по коридорам, крысы неоднократно перебегали ей дорогу, и каждый раз сердечко женщины замирало от страха. Она знала, что не будь поблизости обильных ресторанных закромов, наглые ночные гостьи безжалостно растерзали бы её.
И всё-таки Лана пришла сюда – ночью, тихой сапой. Тайком. Как подвальная крыса. Зачем – она и сама не знала. Словно какая-то невидимая рука обхватила её за талию и мягко, но настойчиво повлекла на кухню ресторана. Лана пыталась сопротивляться, но это оказалось сильнее её. Она хотела заставить себя задуматься о том, почему как последняя дура или лунатичка вышла из дома в одной ночной сорочке, но в тёмном ужасе вдруг поняла, что это ей нисколечки не интересно. Странным было и то, что ни на улицах, ни в гостинице она не встретила ни одной живой души. Сладкое и одновременно тревожное ощущение наразгаданной тайны, переполнявшее её вздымающуюся грудь, влекло Лану вперёд и только вперёд. И вот она у цели – если это можно назвать целью.
Лана отняла ухо от замочной скважины и осторожно потянула дверь на себя. Шагнула внутрь и аккуратно притворила створку двери, подсознательно отсекая путь крысам, которые, вероятно, только посмеивались над наивными мерами предосторожности со стороны своих главных врагов – людей: у смышлёных грызунов имелись собственные тайные пути, секретные подземные ходы и окольные тропы.
За дверью обнаружился ещё один коридор, широкий и короткий. Он упирался в большой грузовой лифт. Лана медленно, как сомнамбула, поплыла вдоль стены и, миновав стенд с огнетушителями, противопожарный щит и пару приткнувшихся к стене металлических тележек на резиновом ходу, словно по команде застыла у первой по ходу двери. Она никогда в жизни не была здесь, но какой-то подсознательный импульс заставил её остановиться именно на этом месте, и она почувствовала, что за дверью находится кухня.
С тоскливо бьющимся сердцем Лана распахнула дверь и перешагнула несуществующий порог.
В громадной кухне царила полночная тишина. Вентиляция не работала, плиты были погашены, ничто не шипело, не булькало, не шкворчало. Выложенный крупными квадратными плитками идеально вымытый пол хранил приятное тепло. Котлы, чаны, кастрюли и прочая утварь блистали сверхъестественной чистотой; неяркий свет двух оставленных невыключенными плафонов тускло отражался в белоснежном кафеле стен. Специальное оборудование и кухонная техника выглядели как