это только чешуя, скорлупа. Под этой скорлупой будет русское начало идти по миру, пока однажды весь мир не покорится этому началу. И тогда мы легко сбросим эту скорлупу, как будто её и не было, и будем хозяйничать во всём мире. Пройдёт сто лет, двести, а может быть и тысяча, и скорлупа расколется.
– Складно говоришь, волхв, – отвечал ему отец Иоаким, – только в одном ты ошибся. Если всё случится так, как ты говоришь, мир будет не ваш, он будет принадлежать только одной семье – семье Рюрика, которая сейчас правит на Руси. Всего одна маленькая семья, и такая большая власть. Смогут ли они её удержать, как ты думаешь? Ведь удержать власть намного сложнее, чем её захватить. Если какая-то семья хочет хозяйничать во всём мире, она должна быть готова лучших людей со всего мира принять к себе в семью. Так, чтобы все лучшие люди мира были одной семьёй, близкими друг другу. А как это сделать тогда, когда пока из одного конца мира в другой доберёшься, уже успеешь покрыться сединами?
– Я же сказал, может через тысячу лет… – задумчиво отвечал волхв, – и не семья Рюрика, так долго она вряд ли просуществует, а другая, более крупная, более могущественная. Но хватит о будущем, пора, Иоаким, нам поговорить и о дне сегодняшнем. Как ты сказал, удержать власть сложнее, чем её захватить. Когда вы, христиане, захватите Русь, чтобы удержать её, вам понадобится помощь тех, кто ненавидит колдунов не меньше вашего. Наша помощь, волхвов. Взамен за это я хочу, чтобы христиане не устраивали на нас гонений. Пусть князь будет христианином, мы не станем соваться в город, мы уйдём в села и малые города. Что скажешь, Иоаким?
Архиепископ задумался, а, может, его просто заворожил вид огня и красных углей в очаге. Наконец, он заговорил:
– Князь велел мне крестить Новгород любым способом. Для него важно сохранить этот город в своей власти, чтобы его не прибрал к рукам Всеволод Додон. Если для этого нужно заключить союз с волхвами, я пойду на это. Но смогу ли я убедить Добрыню соблюдать этот договор? Ведь я его едва знаю.
– В этом мы тебе поможем, – отвечал волхв и запустил кочергу в очаг. От этого по всей землянке пошёл жар.
– Мы, Иоаким, создадим свой отряд богатырей. С твоего благословения. Такой же, какой есть у болгар-потыков, что приехали с ангельскими крыльями за спиной защищать Киев. Разве не могут русские люди быть христианскими богатырями?
– Могут, наверное, – пожимал плечами отец Иоаким, – только нужно спросить соизволения митрополита Михаила. Он тех потыков призвал из Болгарии, и поставил над ними воеводой Анастаса. Но у болгар какое-то своё христианство, многие их считают ересью.
– Убеди митрополита, думаю, это будет легче чем убедить Добрыню. А дальше уже дело за тобой будет. Назначь старшиной над богатырями Святослава Вольгу, сына Бориса. Под его началом мы будем бить чародейских богатырей и всякую нежить.
– Хорошо бы ещё увидеть этого Вольгу.
– Это можно, – вымолвил Родим, – Святослав, подойди.
И юный Вольга, всё это время находившийся рядом с Костей, подошёл к Родиму и Иоакиму.
– Скажи,