половом акте, или при однообразной семейной жизни? Когда вы полностью погружены в быт и нет времени на себя? Финансовые трудности? Какой у вас был секс?
– А, нормальный…
– Нормальный, то есть спокойный, однотипный?
– Да, только я не понимаю, при чём тут мой бывший муж?
– В свое время Крафт-Эбинг утверждал, что каждое самоубийство должно быть приписано сумасшествию, пока не будет точно доказано противное. Многие душевно здоровые и одаренные до гениальности люди были близки к самоубийству или долго и упорно лелеяли мысль о нем, как, например, Байрон, Гете, Бетховен, Жорж Санд, Лев Толстой и другие. Всё взаимосвязано. Душевные расстройства не начинаются в одночасье, они пишутся в памяти строчка за строчкой, складываясь в страницы, на протяжение всей жизни мы пишем свою историю. Память по своим свойствам уникальна. Можно забыть имя собеседника, но всю жизнь помнить запах его парфюма, забыть местность, но помнить помещение, забыть обидчика, но помнить обиду. Вот вы, к примеру, успешны, богаты, красивы, всё есть, но чего-то не хватает, и это звено не даёт вам покоя, оно привело вас ко мне, а я, в свою очередь, постараюсь выяснить, чем вам помочь.
Он поднялся с места, подошёл к тебе, сел напротив. Посмотрел в твои глаза.
– В ваших глазах нет сожалений… Я пока не понял вас, но уж очень хочу разгадать вашу тайну, – улыбается, подымается, идёт к окну. Руки держит за спиной, смотрит на кружащиеся снежинки и думает. Потом произносит:
– Я не знаю вашу историю, но вот что интересно: вы сами хотели бы верить в то, что кто-то может отнестись крайне серьёзно к тому, что вы скажете. Отнестись серьёзно к вашему жизненному пути. Постараться понять смысл всего происходящего. Я прав?
– Вы так быстро меня раскусили, или разгадали, или прочитали страницы моей заблудшей души, что я прям диву даюсь, вы провидец, доктор? – положив ногу на ногу, достаёшь сигарету, пододвигаешь стоящую пепельницу, закуриваешь.
– Вообще-то у нас не курят! Но раз уж вы начали, не стану вам запрещать, в первый и последний раз! Нет, я не провидец, просто большой опыт. Анастасия Александровна, ничего не получится, если вы сами не захотите себе помочь. Вы должны расслабиться, перестать капризничать. Я вам не враг, я всего лишь доктор. Обратите внимание, за ширмой стоит очень удобный диванчик. Кому как нравится, кто предпочитает без ширмы, а кому-то она необходима, чтобы обнажить душу. Так вот, я предлагаю вам поговорить, но немного в другом формате, не как пациент с врачом, а как пастырь с прихожанином.
– То есть – исповедь. Вы странный доктор… – смотришь на него, но всё же соглашаешься спрятаться за ширму, устроившись на диване. Диван оказался в меру мягкий, но удобный.
– И что теперь?
На потолке в углах прижились гипсовые ангелы, со стены напротив бледно-сиреневого цвета смотрел на тебя лик архангела Гавриила («Ангел Златые власы», XII в.)
– Расскажите что-нибудь?
– Я не знаю, что рассказывать, – лёжа жмёшь плечами.
– Вы любили?
– В каком смысле? – мурашки щекочут тело.
– Перефразирую вопрос. Входил ли в вашу жизнь мужчина, оставивший след?
Тишина. Ты молчишь. Знаешь ответ, он вертится