а на женщин – всегда с удивлением, с какими-то расширенными зрачками, излучающими обожание. Глядя на хорошенькую женщину, я начинаю фантазировать, представлять себе её жизнь, подмечать привычки: как она ходит, работает, танцует. Хорошенькая женщина для меня – это целый мир, по которому можно изучать внутреннюю сущность человека, то есть плыть, продвигаясь от одной загадки к другой, от одного открытия к другому. И это путешествие не надоедает, скорее – наоборот – с каждым поворотом судьбы оно становится всё увлекательнее… Но сейчас мне пора было уходить, надо было признать, что мой первый шаг к будущему знакомству оказался неудачным.
***
Анна Федоровна появилась у строящегося дома на следующий день. На этот раз она пришла бодрой походкой хищника, выследившего добычу. Как-то слишком проворно, слишком легко подскочила с дороги к Александру Петровичу, который в это время не спеша перематывал фланелевые портянки, и вкатила ему оплеуху.
– Ты что это делаешь-то, старая твоя рожа? – закричала она, не давая старику опомниться. – Ты чему бригаду-то учишь?
– Не понял? – промямлил, удивленно тараща глаза, Петрович.
– Воровать учишь?
– Ничего не понял!
– А кто вчера телегу дров продал? А? Думаешь, не знали, что это мои дрова? Знали. И за дом, и за хлев мне колхоз ничего не заплатил, кругом меня обобрали, и вы ещё мои дрова продаете? Как это понимать? А?
– Так ведь дом-то Марии Федоровны. Она говорит, что ей дров больше не нужно.
– Дом дедушкин. А я его внучка, такая же, как Маша.
– Вот тебе на!
– Может, я за свою половину дома каждый год по двадцать рублей одной страховки платила, а стоит он пустой уже десять лет. Вон сколько денег-то набежало… Вот пусть мне за эту страховку всё до копейки и выплатят. А то я на вас в суд подам.
– А мы-то тут причем? – не понял Петрович. – Мы ничего не знали. Маша от дров отказалась – вот мы и продали.
– Да как это? Не знали они! Я страховку платила, а дрова, значит, ей? Вот как! Хорошо получается, ничего не скажешь.
– Мы не знали. Говорят же тебе.
– Вот и я ничего знать не хочу. Поеду завтра в город, прокурору заявление напишу. Пусть разбираются. Или страховку мою возвращайте обратно. Или дрова везите.
– Мы строители. Мы тут ни при чем, – попробовал объясниться бригадир.
– Да как это ни при чем, – не унималась старуха. – Дрова-то ведь вы продали? Продали. Кто же тогда мне деньги заплатит?
– В колхоз иди. Говори там. Может, они придумают чего, – решил вставить свое слово Коля Замес.
– Вот как!
– Да. А как иначе.
– Это, значит, зря мы с мужем деньги платили? Это, значит, зря у меня мужик на фронте был, весь израненный пришел? Это зря всё, что ли?
– Раньше надо было думать, бабуся.
– А ты не кричи на меня! Мне и так тошно.
– Раньше