Кто поднимет голову – моз-
ги на стенку!». А в руках у них при этом убедительно поблёскивают
ножи и топоры.
В общем, прижухнут зеки все до одного, а «королёвцы» начина-
ют наводить шмон. Заберут вещи, какие поновей да поприличней,
иногда найдут припрятанные деньги.
И здесь они свои замашки не оставили: воду дают два раза в
день по ведру, а они её сами почти всю нагло выдувают. Мы же
хоть и раздеты до кальсон, обливаемся потом и чуть ли не бесимся
от жары. А я после «Мироныча» на всю жизнь стал бояться жажды
пуще нагана. Даже когда освободился, у меня дома всегда потом
стояла под кроватью бутылка воды.
Не выдержав, я застучал в дверь.
– В чём дело? – подошёл надзиратель.
– Воды, начальник! Воды дай! Пить хотим!!
– Не полагается больше.
– Будь человеком! Мы не хлеба просим. Воды!
– Сказал, что не дам, значит, не дам. И не стучите больше,
урки!
Я не удержался и с возмущением сказал:
– Не давай, не давай! Ещё недавно сам Гаранин тоже зекам житья
не давал!
Гаранин не так давно был начальником Управления Северо-
восточных лагерей. За его подписью расстреляны десятки тысяч
заключённых. Только и Гаранин, в конце концов, попал как кур
во щи – во враги народа. Говорили про него, будто он японский
шпион, уничтоживший настоящего полковника Гаранина и по его
документам пробравшийся в начальники УСВИТЛага. Лично я в
это не верил. Просто Гаранина кому-то наверху потребовалось
убрать, вот и пустили утку насчёт японского шпиона, чтобы от-
влечь внимание.
Дверь камеры распахнулась. Надзиратель угрюмо оглядел нас.
– Кто вякнул?..
Все молчали. Молчал и я.
– Кто?!
Мы опустили головы.
– Ладно, вам же хуже будет!
В пять часов вечера дневные надзиратели сдавали смену ночным.
Теперь их собралось вместе человек десять, и они решили общими
силами отыграться за мой намёк про Гаранина. Дознались…
– Данильченко, встать! Выходи!
Бить начали не сразу. Дали сделать шагов пять, а потом огрели.
Я бы упал, но меня поддержали встречным ударом в живот. Никто
из надзирателей не остался в стороне. Таких, чтобы не умели бить,
не оказалось. Охаживали во все двадцать кулаков один другого
резвей и тяжелей. Я вертелся под их полновесными, проломными
ударами как волчок.
Так и довертелся до дверей канцелярии.
– Кто такой Гаранин?! – крикнул старший, рванув меня за волосы.
– Враг народа…
– Значит, и я враг народа? – чуть ли не взвизгнул наш дневной
надзиратель, у которого я не допросился воды.
– Надевай рубаху! – приказали мне.
Я уже примеривал такую: крепкого холста, рукава метра по два.
Намочили они их из чайника, закрутили жгутом и стали утягивать
у