на королевский причал, откуда ко дворцу шла мощенная гравием дорожка. Даже издали, из окна на первом этаже, удалось разглядеть широкий подол ее платья, модный покрой плаща, и это зрелище элегантно развевающейся материи вызвало приступ чистой, беспримесной зависти. Я смотрела на нее, пока она не скрылась из виду, и заторопилась к своему месту в парадной спальне королевы.
План простой – пусть сначала увидит меня, по-домашнему устроившуюся в богато украшенной вышитыми гобеленами комнате, и тогда я поднимусь и поприветствую ее, такая взрослая и грациозная. Но как только распахнулись двери и она вошла, меня охватила бурная радость, и с громким криком «Анна!» я бросилась ей навстречу, только юбки летели. И Анна – голова высоко поднята, выражение лица высокомерное, бросает хмурые взгляды по сторонам – вдруг перестала быть важной юной особой пятнадцати лет от роду и бросилась, распахнув объятия, ко мне.
– Ты выросла, – задыхаясь, проговорила она, крепко обхватила меня и прижалась щекой к щеке.
– Это просто каблуки ужасно высокие.
Я вдохнула такой знакомый аромат. Мыло, розовая вода на теплой коже, запах лаванды, пропитавший одежду.
– Ты как?
– Хорошо, а ты?
– Bien sur![4] А свадьба?
– Неплохо. Красивые платья.
– А он?
– Превосходно. Всегда с королем, тот ему благоволит.
– И ты это сделала?
– Сто лет назад.
– Больно было?
– Очень.
Она чуть отодвинулась, вглядываясь мне в лицо.
– Ну, не слишком больно, – поправилась я. – Он старается быть поласковей. Всегда дает мне вино. Но вообще-то, просто ужасно.
Хмурый вид исчез, она хихикнула, в глазах светится смех.
– Почему ужасно?
– Он писает в ночной горшок, а мне все видно.
Она просто зашлась от смеха:
– Быть не может!
– Довольно, девочки. – Из-за спины Анны появился отец. – Мария, представь сестру королеве.
Я повернулась, повела Анну сквозь толпу придворных дам, туда, где в кресле у камина, выпрямившись, сидела королева.
– Она строгая, – предупредила я Анну, – тут тебе не Франция.
Екатерина Арагонская[5] пристально взглянула на Анну, меня охватил приступ страха – вдруг сестра понравится ей больше, чем я.
Анна присела перед королевой в безупречном французском реверансе и величаво, будто весь дворец принадлежит ей одной, подошла ближе. Чарующий, мелодичный голос, каждый жест – все напоминает о французском дворе. Я с удовольствием заметила – королева восприняла манеры Анны с явным холодком. Я потянула сестру на скамью у окна:
– Она ненавидит все французское. Будешь продолжать в том же духе – не сможешь остаться при ней.
Анна пожала плечами:
– Но это модно, нравится ей или нет. Как же мне себя вести?
– Может, по-испански, если уж непременно хочешь кого-то изображать?
Анна хихикнула:
– Носить такие чепцы? Ей словно