ее отражение видит Тони Хаттон?
Однажды пришло понимание: что бы она ни делала, как бы ни лезла из кожи вон, чтобы понравиться матери, этого никогда не случится. И сразу стало проще. Она бросила жалкие попытки стать для Тони Хаттон идеалом, и сосредоточилась на главном – стать идеалом для Каролины.
Клэрити не жаловалась, ведь деньги не принадлежали ей, они принадлежали ее родителям. В то время как она воспитывала Каролину, сидя дома, они работали не покладая рук. Она могла бы нанять няню и начать работать, но одна мысль о том, что придется видеть дочь лишь по утрам и вечерам, вызывала ужас. Ведь дети так быстро растут… Не успеешь оглянуться, а там – колледж, первая любовь, замужество, новая семья… И вот ты уже радуешься каждому звонку от своей стремительно повзрослевшей дочки, каждой новой встрече…
Сердце привычно кольнула боль – боль, в последние дни ставшая ее постоянной спутницей. Кароль исчезла…
– Челси позвонила мне, перепуганная, сказала, что ты все твердила о какой-то дочери. Выскочила из кафе, бледная как мел. Челси боялась, что ты просто рухнешь в обморок прямо там. А потом этот твой звонок… Милая, это нервный срыв. Тебе следует показаться моему психотерапевту.
Клэрити еле сдержала усмешку. От стилистов они плавно перешли к психотерапевтам.
– У меня нет нервного срыва, мама.
– Клэри, ты утверждаешь, что у тебя есть дочь, – вкрадчиво сказала Тони. – Ты считаешь это нормальным поведением?
Клэрити закусила губу. Она понимала, что если начнет твердить, что Каролина и впрямь существует, ее просто сочтут сумасшедшей. Но ложь никак не желала сходить с ее губ: казалось, что если она соврет, скажет, что все придумала – да и для чего придумывать такое? – этим она предаст Каролину.
Пока она медлила, Тони успела сделать для себя какие-то выводы.
– Сколько ты пьешь, Клэри?
– Что? – Она задохнулась от изумления.
– Я спрашиваю, сколько ты пьешь, – холодно спросила Тони. – Ты выглядишь ужасно.
Ну разумеется – как еще должна выглядеть обезумевшая от горя мать? Но этого им не объяснить – ни матери, ни Челси, ни кому бы то ни было еще.
– Я знаю, как это происходит у современных молодых и одиноких женщин. Сначала бокал вина каждый вечер – дорогого, вкусного и изысканного, для лучшего сна и успокоения нервов. А потом уже и бутылочка за ужином и просмотром слезливых мелодрам. Потом это плавно перетекает и в утро.
– О чем ты говоришь? – сдавленно прошептала Клэрити. – Я не пью.
– Тогда откуда эти больные фантазии? – всплеснула руками Тони.
В какой-то момент, когда алая пелена ярости заволокла глаза, Клэрити захотелось ее ударить. За то, что всегда выставляла ее виноватой. За то, что назвала больной фантазией ее дочь.
Конечно, она сдержалась. За годы, проведенные рядом с Тони Хаттон, она научилась гасить свои чувства. Тупая ярость утихла, но не исчезла совсем, оставшись клокотать где-то глубоко