они ещё не обсудили самую лучшую тему! Тему, в которой он мог прихвастнуть знаниями, не продираясь сквозь грамматику и не замолкая ежеминутно из-за незнания нужного слова. Они же до сих пор не поговорили о музыкальных пристрастиях и англоязычной песенной лирике, чёрт её подери!
Отбарабанив с десяток текстов «Pink Floyd», «Metallica» и «Dire Straits», Макс выдохся и лишь тогда удосужился спросить:
– А как насчёт твоей любимой музыки?
– Больше всего я люблю «Queen». Пожалуй, «Queen» я люблю больше всего в жизни.
Услышав про «Queen», Макс с криком «wait a moment!» сорвался в прихожую, радуясь недавно появившейся привычке выходя из квартиры на полчаса брать с собой все главные вещи, и извлёк из спортивного рюкзака магнитофон. Макс убегал из райцентра налегке, поэтому взял с собой в новую жизнь только одну кассету – с купленным когда-то по совету знакомого меломана квиновским «Innuendo»16. С тех пор альбом он слушал раза два, и оба, признаться, без особого удовольствия. Зато сейчас он готов был молиться на эту кассету.
– Вот, пожалуйста, – сказал Максим, положив кассету на стол. – «Queen». «Innuendo»17.
– Спасибо, – улыбнулась Станислава и направилась в комнату, попросив: – Пожалуйста, подожди здесь. Я давно собиралась переодеться.
Она вернулась через минуту. Услышав её шаги, Макс нажал «play», и Станислава вошла на кухню под торжественно-тревожную барабанную дробь, сопровождаемую медленным отсчётом Фредди – «One, two, three, four…». Она переоделась в лосины и тонкий свободный свитер, про который Макс сразу догадался, что он на голое тело, а ещё в эту секунду он понял, что «Innuendo», с которой начинается альбом – фантастическая песня.
– Is this innuendo?18 – пошутил он, имея в виду замену уличного джинсового костюма на куда более волнующую домашнюю одежду, и не замечая каламбура, возникающего из-за названия заглавной песни альбома.
– Yes, you’re absolutely right. It’s «Innuendo»19, – с подчёркнутой серьёзностью ответила Станислава, улыбаясь одними глазами.
Позже Макс не мог вспомнить, как они оказались рядом, и как он решился её поцеловать. Просто он вдруг увидел её лицо так близко, что ещё до поцелуя почувствовал обволакивающую мягкость её губ и дразнящую упругость быстро жалящего языка.
Когда они перестали целоваться, семиминутная «Innuendo» уже сменилась второй вещью, «I’m going slightly mad»20, которая, как разобрал Макс, была про то, что это наконец-то случилось: Фредди сходит с ума, а одна тысяча и один жёлтый нарцисс начинают танцевать перед ним.
– I’m going slightly mad. It finally happened. Happened21, – повторила Станислава вслед за Фредди, и неожиданно перешла на русский: – Смешно, что слова так подходят. Но это правда.
Через десять минут нацеловавшийся до одури Макс летел вниз по ступенькам, с восторгом выкрикивая про себя слова четвёртой песни: «I can’t live with you. But I can’t live without you!»22, делая упор на второй фразе, которая (как, впрочем, и всё остальное этим очень