кусок плоти. Через год всё тело несостоявшегося владельца маслобойки стало гнить на местном кладбище. Говорят, Верги отказался его отпевать. В это же время в стране началась освободительная борьба, завершившаяся через девять лет независимостью Греции. Так что, если Кентротаса и в самом деле ограбили повстанцы, то его вклад в освобождение своей Родины от турок был весьма весомым.
– Да, печально. А что с остальными?
– Судя по тому, что с ними ничего трагического не случилось, их роль в этом деле не столь значительна. Даже деляги Марцеллюса. Его вело, очевидно, уже другое провидение. Тем же, кто дал ему отправную точку, не поздоровилось. В данном случае судьба, как лакмусовая бумажка, взглянешь – и сразу понятно, при делах человек или нет. Взять того же Оливье Вутье, пытавшегося присвоить себе находку Богини. Он умер в восьмидесятилетнем возрасте в Провансе, похоронен в парке собственной виллы Castel Sainte-Claire. Хотя память по себе оставил довольно внушительную, так как написал несколько книг. Другое дело, каких.
Этот малый, надо отдать ему должное, оказался весьма и весьма деятельным. Как только в Греции началась революционная заваруха, он выходит в отставку из французского флота и вливается в ряды повстанцев. За два года Вутье не снискал большой славы – командовал артиллерией одного из отрядов, состоящей из двух-трёх пушек. Но в своих мемуарах, изданных по возвращении во Францию в 1823 году, предстаёт активным участником всех значимых сражений той кампании. Их правдивость иллюстрирует весьма показательный факт. Один из руководителей повстанцев Александр Маврокордато, наслышанный о популярности мемуаров французского соратника, попросил автора прислать ему экземпляр. В полученной им книге не оказалось многих страниц. Это дало основание греку сказать, что в оставшихся страницах, должно быть, не меньше лжи, чем в вырванных. Так что Оливье всегда был верен себе.
– …Кстати, – вдруг спросил мой новый знакомый, – истории о злом роке не наводят вас ни на какие аналогии из вашей жизни или жизни ваших друзей? Признаться, гибель человека, нашедшего в ваших краях клад древнего оружия, меня озадачила. Мало того, навела на ряд до недавнего времени казавшихся уж совсем нереальными выводов. Но для откровений я пока не созрел.
– Об аналогиях, – чуть помолчав, ответил я, – так сразу и не скажешь. А они действительно могут быть?
– Эх-хе-хе… – разочарованно протянул столичный профессор, видимо, ожидавший от меня другой реакции. – Могут, могут… и при том самые прямые.
– Тут есть над чем подумать. Пока лишь скажу, что меня в вашем, как всегда, весьма познавательном рассказе, упорядочившим мои знания в этом вопросе, зацепила одна деталь, к которой я бы хотел апеллировать.
– Вот как? Интересно! – Лев Николаевич, только что выглядевший уставшим от неудачи вывести меня на откровенный разговор, вновь оживился. – Сделайте милость.
– Перечисляя