с зонтами.
– Разберемся! – бодро отозвался сменщик, уже включаясь в мелькание жетончиков, курток, плащей, зонтиков. Толпа редела, плавно растекаясь к выходу, лестничным маршам, лифтам.
Коротко стриженная элегантная дама протянула Алексею Ивановичу номерок и отвернулась к зеркалу, поправляя и без того безупречную челку. Ожидание затягивалось, и дама недовольно взглянула на гардеробщика. Он стоял неподвижно, прижав к груди изящный кожаный пиджачок и не отрываясь глядел на нее.
– Вы окаменели, любезнейший? – она гневно сдвинула брови и закусила губу.
Алексей Иванович медленно стянул тяжелые роговые очки и прищурился.
– Здравствуй, Ксюша. Ксения, как вас по батюшке-то? Прости – забыл….
Женщина внимательно всмотрелась в его лицо и растерянно пролепетала:
– Алеша… Это ты? Ты как тут? Зачем? Я думала, ты давно….
– Умер? Нет, жив, как видишь.
Он протянул ей зонт и пиджак, передал следующий номерок сменщику. Женщина отошла к резной мраморной скамье в простенке и села. Если бы кто-нибудь взглянул на нее сейчас повнимательнее, то увидел бы, как стремительно, на глазах она старела. Плечи поникли, руки безвольно лежали на коленях, резкая морщинка пролегла меж бровей, уголки губ опустились. Чуть прихрамывая, к ней подошел Алексей Иванович, взял из рук пиджак, помог попасть в рукава.
– Тут недалеко тихое кафе есть. Может, выпьем чайку? Погода промозглая, так чай сейчас к месту.
Кафе и вправду было тихим и полупустым. Она говорила и говорила, торопливо, перебивая сама себя, стараясь вместить в бурный и бессвязный рассказ всю свою неудавшуюся, глупо исковерканную жизнь. И замужество, и найденный мамой жених… Казался таким надежным, респектабельным, перспективным… И папа помог ему с дипломатической работой. А он… Целая череда измен, его бесконечное вранье, вереница любовниц… Столько пережить! А дочь-то! Думала, вырастет девочка-ромашка. А выросла хищница бездушная, интриганка. Собственного отца подсидела, чтоб мужу место расчистить, а потом и его бросила, нашла себе «кошелек» на ножках… Одно хорошо, что сама в молодости не бросила работу и потом наукой не перестала заниматься. Сейчас уже преподает в Англии. Но разве ж об этом мечтала?
Она говорила и плакала, и слезы катились по щекам и капали на кофточку, оставляя некрасивые следы.
– Не плачь! Все у тебя будет хорошо, девочка! Все еще когда-нибудь будет хорошо!
Он взял ее холеную руку, бережно погладил и осторожно поднес к губам.
– Прости, мне пора. Меня Тимофей ждет. Не могу заставлять его ждать…
Он шел к двери, чуть хромая, но по-военному выпрямив спину. На пороге остановился и оглянулся. За столиком вполоборота к нему сидела не средних лет дама, поклонница ботокса и пластической хирургии, а девушка с пышной копной волос, заплетенных в длинную косу и с «джокондовской» улыбкой. Алексей ласково улыбнулся ей в ответ, навсегда унося с собой и ее улыбку, и косу, и этот прощальный взгляд.