нет, только ведь это не нормально, да?
– Точно, – пробормотала Рита.
Ей доводилось вести подобные дела. Последним стало расследование об угрозах в адрес вокалистов группы Black & Whitе[1]. Артистов преследуют не только навязчивые поклонники, но и недоброжелатели, поэтому порой им даже приходится прибегать к помощи телохранителей. Но чем поможет телохранитель, если артисту не угрожают, а всего лишь делают его жизнь невыносимой?
– Игорь говорил, что ты частными расследованиями занимаешься? – продолжал Свердлин.
Рита кивнула.
– А Илона-то в курсе, что ты ко мне обратился?
– Илона считает, что звонки – ерунда, но я-то вижу, как они ее расстраивают! У нее в последнее время здоровье пошаливает…
– Выдаешь мои секреты? – раздался мягкий женский голос.
В фойе неслышно вошла Рогозина. Наверное, она заметила отсутствие Сергея и решила выяснить, где он пропадает. Лицо актрисы выражало доброжелательность, но взгляд показался Рите оценивающим.
– Это Маргарита Синявская, – спокойно представил Риту Свердлин. – Жена Игоря Байрамова.
– Синявская? – медленно произнесла актриса. – Дочка Григория Синявского?
– Верно, – ответила Рита.
Выражение лица Рогозиной изменилась, взгляд смягчился. Очевидно, она признала Риту за свою.
– Я знала вашего отца. – Она опустилась в кресло. Подол ее платья при этом зашуршал и опустился вокруг стройных лодыжек, открывая изящные туфли на высоченных каблуках. – Он был потрясающим балетмейстером. И такая ужасная смерть… Мне очень жаль!
– Спасибо.
Рита испытывала неловкость, когда при ней упоминали о гибели отца. Он был деспотичен и не терпел возражений даже от близких людей. В то же время Григорий Синявский бывал щедрым и великодушным. И, что ни говори, он приходился Рите отцом.
– Так о чем вы секретничали? – поинтересовалась Илона. – Мне косточки перемывали?
– Ты думаешь, у нас не найдется более интересных тем для разговора, чем твоя персона? – спросил Сергей, и Рита удивилась его тону. На людях Свердлин проявлял безмерную заботу и предупредительность по отношению к немолодой любовнице, а здесь, судя по всему, не считал нужным притворяться и общался с ней как с равной по возрасту. – Но ты права: мы действительно говорили о тебе. Вернее, об этих идиотских звонках.
– О! – воскликнула Рогозина, махнув рукой. – Он такой паникер! Не думаю, что стоит обращать внимание на какого-то несчастного, больного человека.
– Не забывай, что больной и несчастный как-то быстро находит твои номера телефонов, несмотря на все предосторожности, – заметил Сергей.
– Мне кажется, я знаю, кто это может быть, – сказала Илона.
– Да ну? – не поверил Свердлин. – И кто же?
– Да Евгеша, кто же еще!
– Ты с ума спятила! – расхохотался Сергей. – Чтобы Евгеша в ее возрасте и с ее-то интеллигентскими замашками стала заниматься такими глупостями?
– Может, она считает себя обиженной? – продолжала убеждать его Рогозина. – Хочет вернуться