шепот Капутанникова:
– У меня к вам, Алексей Петрович, большая просьба… Только вы не поворачивайтесь! – умоляюще произнес он, предупреждая любое движение Задонова. – И, пожалуйста, не отказывайте мне.
– Так в чем дело, Степан Георгиевич?
– Дело в том, что этот Майкин… он повсюду таскается за мной. Буквально повсюду! Один раз попросился подвезти, и с тех пор… Меня уже от него тошнит. Честное слово! И потом… он все время на что-то намекает. Может, на ту историю, о которой вы спросили. Не знаю. Но мне кажется… Да что там кажется! Я уверен, что он меня постоянно провоцирует, что его специально подсадили ко мне. Я с ним все время на нервах. Уж я и так, и этак, все впустую. Уж я его и гнал, и унижал, и все такое, а он… а с него как с гуся вода. Прямо и не знаю, что делать. И потом, он ворует у меня темы. Вот и сейчас: я еду к танкистам, и он увязался за мной. И будет тоже писать о танкистах же. И тиснет в своей газетенке. А я пока напишу, пока отошлю, пока в «Труде» напечатают…
– Чем же я-то могу быть вам полезен? – занервничал Алексей Петрович, чувствуя, что сбываются его опасения при виде Капутанникова.
– О, вы все можете! Вам только стоит сказать Мехлису… товарищу Мехлису то есть, и он вас послушает. К тому же, я не обязан всюду таскать этого Майкина за собой.
– Так и пошлите его на все тридцать три буквы русского алфавита!
– Посылал. Без толку. Пробовал уезжать среди ночи – никак! Он будто и не спит, караулит. Или у него сговор с моим шофером. Я с этим Майкиным скоро завою.
Алексею Петровичу тошно было это слышать, но отказать Капутанникову он тоже не мог по своей всегдашней деликатности и нерешительности, особенно если его так униженно и так страстно просят. И он решил пообещать, лишь бы отделаться, а там как-нибудь само образуется:
– Хорошо, при случае я скажу начальнику политуправления фронта. Но и вы проявите изобретательность сами. Не может быть, чтобы все так выглядело безнадежно, как вы мне обрисовали.
– Именно! Именно безнадежно! – воскликнул Капутанников, нервно чиркая спичками о коробок.
– Пойдемте, мост, кажется, уже починили, – прервал этот тягостный разговор Алексей Петрович и направился к своей машине.
Мост, действительно, починили. Вставший на мосту регулировщик пропускал машины с ранеными, ехавшие в тыл, за ними все остальные с той стороны, и только затем стал пропускать те машины, что ехали в сторону фронта.
– Не напишет старший политрук о саперах, – уверенно сделал вывод из этого обстоятельства Чертков. – Вот если бы его машину пустили первой, тогда другое дело.
Алексей Петрович встал на сторону Капутанникова:
– Именно поэтому и напишет. Этот штрих очень даже не лишний в портрете старшего лейтенанта. Если бы все так же ревностно выполняли инструкции, порядку было бы значительно больше.
Глава 25
Через пару часов мучительной езды поднялись на взгорок и сразу же услыхали весьма недалекую стрельбу орудий: бах-ба-ба-ба-бах! Короткая пауза и снова: бах-ба-ба-ба-бах!