чуть не со слезами на глазах стала уговаривать Сергея отказаться от предстоящей поездки в Петербург.
Днем Сергей Александрович решил съездить в губернаторский дом, чтобы забрать некоторые оставшиеся после переезда личные вещи. Елизавета Федоровна должна была подъехать туда позже.
Между двумя и тремя часами дня великий князь выехал из Николаевского дворца. Карета уже доехала до окружных ворот, как вдруг раздался сильный взрыв. Елизавета Федоровна побледнела и со словами «Это Сергей!» выбежала на улицу. Кто-то на ходу успел набросить ей на плечи плащ.
Террорист Иван Каляев, переодетый ямщиком, с расстояния в четыре шага бросил бомбу в карету великого князя Сергея Александровича. Предполагают, что бомба упала ему на колени. Смерть сорокавосьмилетнего великого князя последовала мгновенно.
«На Сенатской площади, не доходя до Никольской площади, уже толпился народ. Ее хотели не допустить, но она пробилась к месту, где лежали останки бедного Сергея – часть туловища с ногою, оторванная рука, обрывки тела, платье. Она припала к кисти его правой руки, сняла кольца. Лицо ее было в крови несчастного. Нашлись обрывок золотой цепочки и уцелевшие тельный крест и образки», – так великий князь Константин Константинович описал в дневнике события, произошедшие на месте взрыва.
Позднее Елизавета Федоровна говорила сестре, принцессе Виктории, что в эти страшные минуты думала только об одном: «Скорее, скорее – Сергей так ненавидел беспорядок и кровь».
К месту трагедии на извозчике примчался адъютант великого князя, Владимир Федорович Джунковский, который вспоминал: «Трудно описать грустную картину, представившуюся моим глазам, – полная тишина вокруг, народу мало, солдаты и офицеры несут что-то покрытое солдатской шинелью, за которую придерживается великая княгиня со спокойным лицом».
Удивительное самообладание Елизаветы Федоровны отмечали все, кто видел ее в эти трагические дни. Великая княгиня не плакала на людях, лишь белое, неподвижное, словно окаменевшее лицо выдавало ее глубокую, невыразимую скорбь. Она лично отвечала на многие письма и телеграммы с соболезнованиями и, как вспоминают, тихо и неподвижно стояла на коленях у гроба мужа во время панихид, которые служились почти без перерыва, с утра до позднего вечера. Должно быть, именно тогда Елизавета Федоровна испытала утешительную силу православной веры с ее долгими заупокойными службами и молитвами за души ушедших в мир иной.
«Элла изумительна: она делает все, что должно, думая только о других, но не о себе, принимает всех желающих выразить ей участие, часто ходит ко гробу, на панихиды, которые то и дело служат различные общества, учреждения, полки, заведения, и, кроме того, на официальные в два и восемь», – записал в дневнике великий князь Константин Константинович, приехавший на похороны из Петербурга как официальный представитель от семьи Романовых. Государя с императрицей отговорили ехать в Москву из опасения новых терактов.
В