небольшой диван у соседей, и теперь я должна была спать, но уже только сама. Вот так!
Потом она, улучшив минутку, притянув к себе, сказала, что это к лучшему, что о нашем разговоре с ней должны знать только мы двое, я и она. На том и закончилась эта близость.
А была ли она? И такая ли близость у тех, о ком я от сестры накануне узнала? Как эта любовь между ними? Так ничего тогда я и не поняла. Да мне оно вроде бы и не надо…
Карлсон пожаловал
Но пока я все еще экспериментировала с Жоркой… А вот Жорка попался!
– Вот так-то, Карлсон! Попался? Что, нет? Хочешь, чтобы я об этом сказала сестре? Ах, согласен! Ну, так-то! А теперь собирайся, если признался, и веди меня в кино! Ну, что? Обрадовался?
И пока он возился в прихожей со своими ботинками, я переодевалась, и все не нарадовалась тому, как здорово у меня все получилось. Только познакомились, а я уже над ним взяла верх и уже мальчиком своим стала командовать. А про себя говорю…
Ну, что Макитрушка, радуешься? Пока ты его, а ведь в душе так хочешь, чтобы он так поступал с тобой, чтобы и обнимал и чтобы целовал тебя, как это делал Вовка – парень моей сестры.
Снами в кино собрались идти сестра с Володькой. И пока мальчики облачаются в форму, мы с сестрой прихорашиваемся перед зеркалом в комнате. Инга говорит мне.
– Рано радуешься! Смотри, не пережимай и не потеряй его! Парень-то, видимо, ничего. И вот что, ты пока ничего от него не требуй и своего не добивайся пока, – но я, тут же перебиваю.
– Пока. А там посмотрим! Жалко, что уж больно какой-то он скромный, а то…
– Что, то? Неужели ты и этого уже от него хочешь? Ну, Лялька, ты и даешь! Давай, давай, иди уже, ждет, ведь!
Лялькой, она так называет меня, потому что с детства ей все говорили, что она должна нянчиться с лялькой, то есть со мной. Потому, когда ей очень хочется, она так и называет меня Лялькой. Но, то наш с ней вдвоем секрет. Я же ее иногда зову Дракошей. Это потому, что меня она с детства тиранит, как дракончик, потому и Дракоша.
А одно это уже так приятно! Приятно, что ждут и вдвойне приятно, что он ждет меня.
И пока выхожу из комнаты, то снова в зеркало. А там вижу, что вроде бы я, и не я, что-то внешнее уже изменилось. Ах, да! Глаза!
Смотри, Макитра, как они засветились! А потом обжигаюсь приятно от мысли, а я, ведь теперь снова, вроде бы – кадеточка! Вроде это потому что так считали девочки, что ей я стану только тогда, когда он меня первый раз поцелует, как ту лягушечку в сказке…
Я в сказки не очень-то верю, потому возвращаясь, перед самым домом, после нескольких часов смеха, веселого общения мы с ним стоим, и я все не отпускаю его от себя…
Стоим рядом в темном парадном, ему уже пора, скоро ноль на часах и уже перед расставанием тяну его к себе и нервно шепчу.
– Ну, что же ты, Жорочка? Почему ты меня не целуешь? Неужели не нравлюсь? – глаз не вижу его в темноте, только чувствую его учащенное дыхание и руки, которыми он обнимает мои…