вдогонку сразу же несколько военных. Он юркнул в самую гущу танцующих пар в вестибюле и за ним ринулись преследователи. Сквозь громкие звуки оркестра отчетливо доносятся резкие выкрики.
– Держи его! Он там, там!
Володька, виновато отряхивая китель и брюки капитан-лейтенанта и, говорит.
– А, может, ну его нафиг, этого пьяного курсанта! Что с него возьмешь? Ведь он завтра же будет себе руки кусать и вас искать.
– Это еще зачем?
– Ну, чтобы извиниться и прощения попросить. Ведь сами видели, какой он был пьяный. А пьяный, он же ведь форменный дурак!
– Вот, вот! Потому я это так не оставлю без последствий. Что пьяный, так это полбеды, а вот что он в форме курсантской? Таким не место на флоте! Все, баста! Кстати, помогите мне с рапортом. Выступите, как свидетель.
– А вот и комендатура! Вовремя и, кстати, – добавляет он.
– Помощник начальника комендатуры, мичман Анисимов! – Представляется тот. И тут же добавляет. – Сейчас сюда полковник Голубь прибудет. Объясните мне кратко, что здесь происходит…
И пока капитан-лейтенант объясняет, этот Анисимов вдруг начинает косо смотреть на моего Вовку, перемазанного мороженым, будто это он все вытворяет. Я не могу стерпеть и вмешиваюсь, перебивая запутанный и сбивчивый рассказ пострадавшего офицера.
– Между прочим, этот товарищ здесь ни при чем! – показываю на Володьку. – И не надо на него так смотреть, будто это он во всем виноват. Товарищ, мичман!
– Комендатура! – оборачивается и небрежно зовет мичман, – уберите гражданских! Сами военные разберемся!
Меня сразу же обступают двое матросов из комендатуры и подхватывают под локти, тянут. Вовка пробует осторожно заступиться за меня, но его этот чернявый выскочка мичман срезает на полуслове. Я не успеваю опомниться, как меня уже довольно бесцеремонно выпихивают из бара в холл.
Громко гремит музыка, танцы продолжаются, и я все никак не нахожу себе место в этой веселой компании развлекающейся молодежи. Мне совсем не до развлечений.
Ведь этот служака мичман, бог знает что, может сотворить с Вовкой, и я пробую приблизиться снова. Но теперь меня уже самым решительным образом просто выталкивают от входа в бар, но я остаюсь рядом и продолжаю стоять перед самыми входными дверьми ДОФ.
Стою и смотрю, как Вовка в чем-то оправдывается перед этим мичманом, а у самой так на душе скверно и так унизительно от самого факта этой драки, и не драки даже, а просто мордобоя пьяного и всего того, что сейчас происходит. Смотрю издалека и вижу, как Вовка, красивый и независимый, гордый парень и тот пострадавший капитан-лейтенант, все говорят и говорят этому ехидно ухмыляющемуся мичману…
Это надо же, думаю… Офицер и почти офицер, Вовка уже в следующем году будет заканчивать, а все равно, как маленькие дети оправдываются перед каким-то помощником коменданта. Тьфу, ты! Даже смотреть противно! И потом, это так унизительно! Пострадали и оправдываются, а этот только слушает, да ухмыляется…
А ведь