Он вожделел к изнеженной нервной брюнетке, сидевшей рядом с ним справа, с залихватской небрежностью пила она шампанское, и колени их часто соприкасались. Он засматривался на следы тёмно-красной губной помады на её хрустальном бокале. Она отказалась ублажать в ту ночь Воронкова, объяснив ему, что он для утех с нею недостаточно богат и барственен, и он понял, что это было очередным утончённым унижением, которое ему уготовили…
Когда Воронков уже обладал Кирой, он невзлюбил её духи с запахом магнолии: это были духи той женщины на зимней даче. Он хорошо помнил мгновения, когда удручённый отказом той женщины, он шёл спать один и вдруг увидел своего покровителя с любовницей; они жестоко и нервно смотрели ему в лицо и, видя, что затея их удалась, страстно жались друг к другу. Воронков понял, какое великое наслаждение они испытывают, и пожелал в будущем испытать такое же; именно поэтому утром он смирил себя, и хоть насмешки над ним были остроумны и язвительны, а женщина, его унизившая, смеялась ему в лицо, он оставался и вкрадчивым, и льстивым; все уверились в его преданности и принялись за него хлопотать. После этой ночи никакое наслажденье не казалось Воронкову полным, если оно никого не мучило, хотя бы совсем немножко…
Воронков и супруге своей изменял, и тщеславился её красотой и дарованьями: жена его была главным зодчим в городе. О здании ресторана, сотворённого ею, все судачили, как о перле. Славная хозяйка, она вкусно стряпала. И была она уважаемой и известной, и Воронков знал, что явный для горожан разрыв с нею чреват пораженьем на грядущих выборах. И подарил он ей в трёх кипарисовых ларцах алмазные серьги и колье, ожерелье с рубинами и нити с жемчугом. Её дочь была очень похожа на неё…
4
Пока Воронков прельщался Кирой, одаривал её и пёкся о ней, его супруга Анастасия и дочь Лиза катались в летних горах в машине…
Вечером они ехали вдоль Зеленчука в Архыз; обе в чёрных брюках и свитерах. Возле двух аланских храмов они остановились и осмотрели их руины. Затем подошли они к реке и глянули в зеленоватую буйную воду. Они стояли средь валунов, чуя запах гнили и мха; им мнились слова кощунством. Рокотала река. Закатные лучи солнца изменили цвет воды, и на миг она стала алой.
– Я чрезвычайно люблю природу, – порывисто молвила дочь, – и презираю банальных, пошлых людей.
– Послушай, девочка, послушай, – проговорила мать, – я очень серьёзна. Порою кажется мне, что живу я только потому, что близкие не хотят моей смерти. И если вдруг пожелают они моей погибели, то я умру и от простой простуды. Тело перестанет противиться смерти и будет даже искать её в тайне от сознания. А люди не хотят, чтоб жили те, кто их презирает.
Возле усадьбы лесника познакомились они с высоким и сильным парнем в чёрных кожаных штанах и куртке; и был он бледен, черноволос, строен и печален; его породистые ноздри порою вздрагивали, а густые брови супились. «Смазливый витязь, –