и валы бастионов.
Я любил в свободные часы сидеть на берегу, на каменном уступе, как бы нарочно устроенном для сидения. Любопытно было следить за взрывами бомб над бухтой. Вдруг являлось в воздухе круглое белое облачко; через минуту приносился звук взрыва, подобный выстрелу; редко слышалось гуденье осколков; облачко расходилось, редело, подымалось выше, неслось по направлению ветра, и наконец от него оставались одни тонкие белые струи, которые в высоте совершенно сливались с настоящими облаками.
Изредка в бухту падали ядра, но надобно было долго сидеть, чтоб увидеть падение хоть одного ядра. Я говорю об апреле месяце.
Иногда, занимаясь в штабе, я видел, как приводили казаки перебежчиков. Почти всякий день являлось их трое, четверо. Провожавшие их казаки, два-три человека, бывали то пешие, при одной шашке, то на конях и с пиками. Одному из них вручалась аванпостным начальством книжка, где было написано, что вот такие-то препровождаются в Генеральный штаб для расспросов. Для казаков было все одно – Главный штаб, Генеральный штаб; притом же Главный штаб встречался на дороге прежде Генерального, и потому мы видели у себя в гостях господ перебежчиков. Офицеры обступали их, расспрашивали, сколько было душе угодно, и потом объясняли казакам, что их надобно отвести в Генеральный штаб, в Сухую балку. Казаки вскакивали на коней, и шествие направлялось в Сухую балку. Вдруг на дороге, на беду странников, попадался казак, ехавший в 4-й номер, где жил главнокомандующий.
– Вы что, к князю, что ли? – спрашивал он и, не дожидаясь ответа, договаривал: – Пошел за мной: я еду туда!
Простодушные чернорецкие казаки поворачивали в 4-й номер, поворачивали единственно потому, что очень бойко шумел на них казак 4-го номера, научившийся бойкости на службе у высоких лиц, а был он точно такой же казак, как и те, что за ним поворачивали, и часто одного и того же полка.
В 4-м номере странствующую толпу обступали другие офицеры. Трудно было удержаться от вопросов, видя перед собой такую пестроту мундиров: и яркие зуавские штаны алого цвета, запущенные в особые сандалии; и куртки арабов, вышитые шнурками, и их красивые чалмы с бахромой по плечам; и эти смуглые, губастые лица; и, наконец, красного англичанина в черной маленькой шапочке, с белыми петлицами на груди и с буфами вместо эполет62.
После расспросов отправляли их снова в Сухую балку. Доставалось порядком пестрым шатунам Черной речки, покамест они достигали до Генерального штаба. Иногда длинный хвост матросов, баб и мальчишек сопровождал разноцветную толпу по горам и балкам.
Скоро неприятель доставил нам другое развлечение, несколько курьезнее. 19 апреля явилась на высотах за Волынским и Селенгинским редутами, как раз против штаба, новая батарея и стала стрелять навесно по рынку, пристани и кораблям. Впоследствии мы узнали, что эту батарею называют «Мария». Почти все офицеры штаба и даже писари вышли на крыльцо посмотреть, как стреляет новая странная батарея. Расстояние было