шёл Паша к друзьям, переживая о том, что сами они так и не объявились.
Почему? Где они? По какой причине они о нём забыли?
Паша опасался, что, если даже с Валей и Маратом ничего не случилось, а их дружба по-прежнему крепка, они могут заупрямиться и не согласиться идти в лес сегодня – всё-таки это далеко, да и планы у них, при его отсутствии, могли созреть совсем иные. Паша усердно думал, как и чем их уламывать, соблазнять, подводя к нужному решению. И, конечно, он волновался по поводу нахождения их дома: не уехали бы они с утра в город – на рынок да в магазины за покупками.
А может, они заболели, подцепив от него заразу?
Приблизившись к домам Марата и Вали, которые стояли практически друг напротив друга, Паша обеспокоился ещё одной мыслишкой – очень неприятной и особенно волнительной мыслишкой: а что, если они уже ушли?
И не зашли к нему?
Да. Бросили, кинули его! Что тогда?
"Нет. Они не могли так поступить. За что? Что я такого сделал?.. А просто так! – говорил Паша сам себе. – Потому что моя мама ругается… и вчера она сказала, что я очень сильно заболел. Поэтому они решили, что я ещё долго буду выздоравливать, и никуда, конечно, сегодня не пойду. Ну, разве что, куда-нибудь недалеко, возле дома… и тогда, при таком случаи, им будет неудобно меня бросить, сказать мне, что они оставляют меня и идут в лес одни. Да. Такое может быть. Очень может быть. И поэтому им лучше вообще ко мне не заходить, потому что потом от такой обузы не избавишься!"
Паша встал на дороге.
Он колебался, не зная кому из приятелей отдать предпочтение.
Он, как и Марат, опасался бабки и деда Вали из-за их суровости и порой неоправданной категоричности в суждениях даже о собственном внуке, – что уж говорить о его друзьях: поэтому не удавалось ему посмотреть на них иными глазами. Однако, скорее всего, в это время их нет дома, потому что Валя часто завтракал в одиночестве – это Паша знал точно. Но у Вали ещё есть куры! И это значит, что возле крыльца может объявиться сам Петух, задира и забияка: он будет качать высоким хвостом, трепыхать крыльями и бить шпорой по земле, охраняя покой своих наложниц-куриц!
Пока Паша стоял и колебался, решение нашло само себя: соседка Марата, тётя Аня, вышла на двор, чтобы повесить на верёвку для просушки стираные ползунки и пелёнки Ванютки.
Павел двинулся к ней.
– Здравствуйте, тётя Аня!
– А, Паша! А мне сказали, что ты очень болен.
– Да это пустяки, – отмахнулся мальчик. – Это я вчера болел, а сегодня – ничего нету!
– Да? – Анна посмотрела на него с недоверием. – Разве так бывает?
– А как же! Конечно бывает. Обязательно! Я – живое тому доказательство. – Павел с гордостью выпятил грудь и засунул руки в шорты – пофорсил, покрасовался, поворачиваясь то вправо, то влево.
– Вижу уж, вижу, – Анна улыбнулась. – На больного ты, вроде как, совсем не похож. Ты за Маратом зашёл?
– Ага.
– Так его нет.
– Как