работавшей в эвакуации, кажется, в г. Фрунзе (теперь – Бишкек, столица Киргизии). Осколок гранаты оставался в его голове до конца жизни и временами вызывал головные боли. В нём меня привлекало то, что он всегда старался выглядеть бодрым. Во Льве меня восхищало то, что в возрасте около 40 лет он с удовольствием катался с женой на фигурных коньках, обладал техническими способностями и был автомобилистом. Эта ипостась была редкой в 1950-е годы. С этим связан запомнившийся эпизод. Как-то Адольф Аронович спросил, могу ли я пойти с ним на одну вечернюю встречу. Встреча эта его несколько беспокоила. Предстояла «разборка» с неприятным человеком из-за автомобильной аварии, с выяснением кто кому должен платить, и назначена она была на тёмное время на пустыре между гаражами. Адольф Аронович объяснил мне, что мне присутствовать при этом разговоре нельзя, но он просит меня стоять за углом на всякий случай. Я стоял за углом, встреча закончилась мирно, а А.А. сказал мне комплимент, которым я возгордился: «Удивительно, Юра, Вы воспитывались без отца, но воспитание у Вас не женское». Такие комплименты не забываются. Признаюсь, отбросив скромность, мне захотелось об этом написать. А еще он говорил: «Я знаком со своей женой с первого класса школы. Вы не представляете, как это долго и как трудно!». Он любил житейские сентенции.
А затем я восхищался Львом, когда видел его в возрасте более чем 70 лет в забрызганном грязью спортивном костюме с гоночным велосипедом на плече, выходящим из лифта около своей лаборатории в здании Института цитологии на Тихорецком проспекте. Его удобно было за глаза называть просто Львом, заменяя имя фамилией. Чуть ли не до 80 лет он ездил на работу на спортивном велосипеде с тонкими шинами-трубками. Это вам не современный, молодежный mountain-bike, не боящийся трещин на асфальте и даже ступенек! Говорят, к последним годам жизни Лев стал сварлив, «разогнал» сотрудников лаборатории… Последний раз я разговаривал с ним по телефону в 2001 г. Обратился ко Льву за какой-то консультацией и получил её сполна. А скончался он в 2009, когда уже совсем не мог работать, и ветераны Института реагировали на это как на большую человеческую потерю: «А. А. Лев – знаковая фигура Института цитологии!».
Когда я закончил редактировать текст этого очерка, создававшегося в 2009–10 гг., пришло известие о кончине Владимира Иосифовича Воробьёва.
Заслуженный деятель науки РФ, профессор, действительный член РАЕН, В. И. Воробьёв получил два высших образования: медицинское и химическое. Он создал в Ленинграде-Петербурге сильную школу исследователей хроматина. В этот круг работ вошли многолетние (с начала 60-х гг. XX в.) исследования хроматина всеми методами, появлявшимися по ходу развития физико-химической биологи, от физики биополимеров до иммуноцитохимии. Владимир Иосифович был, прежде всего, эрудитом в области физико-химической биологии, был удивительно восприимчив и быстр в освоении новых направлений исследования и новых методов. Параллельно с работой в ИНЦ РАН он был профессором кафедры