и создали вымышленные тайны, чтобы отвлечь внимание любопытных подначальных, приобщаемых к священству. В результате систематического сужения круга избранных, подлинные предания стали достоянием столь незначительного количества адептов, что обладатели тайны могли быть уничтожены войной или иной невзгодой; жреческая же масса преспокойно продолжала свои таинственные (но уже беспредметные)посвящения для соблюдения видимости корпорации.
Надо полагать, что жрецы Изиды и Брамы уже были в состоянии такого неведения и не имели никакого понятия о первобытном строе; во всяком случае, сведения о нем были извращены очень скоро в те грубые времена, когда письменность еще не была изобретена и каждый рассказчик непременно добавлял от себя к переданному ему повествованию. Люди Востока – сочинители не хуже обитателей берегов Гаронны, и надо полагать, что 300 лет спустя предание, о котором идет речь, было до такой степени извращено добавочными вымыслами, что разобраться в нем уже не могли и сами посвященные. Уцелел лишь остов истины – счастье минуло и безвозвратно утрачено. Отсюда жрецы делали умозаключение о мнимом гневе Божьем, об изгнании из рая; они распространяли эти и другие басни для устрашения толпы и подчинения ее намерениям жреческой касты.
Полагаю, я достаточно ясно охарактеризовал причины нашего полного неведения о нравах и обычаях первобытного общества. Этому неведению наступает конец. Теория социального движения внесет полную ясность в этот вопрос: она подробнейшим образом укажет, каков был механизм этого первобытного общества, на смену которому пришли дикость, патриархат и варварство.
IX
Пять периодов строя разобщенных семейств: 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й
Я охвачу эти пять социальных периодов одной главой. Подробная трактовка каждого из них завела бы меня слишком далеко и заставила бы выйти из рамок данного проспекта.
Пропустим второй период – дикости, для нас малоинтересный, и перейдем к третьему, или патриархату. Это общество нам почти незнакомо: этот строй, а его принимали за первобытный, в первые века не существовал ни у одного народа. Люди всех рас были чужды предрассудков в эпоху своего сотворения и не считали преступлением свободу любовных отношений; их физическая сила и их долголетие внушало им прямо противоположные взгляды: они предавались оргиям, кровосмешению и самым похотливым наклонностям. Мужчины, как общее правило, доживали до 128 лет и, следовательно, имели в своем распоряжении целых 100 лет для полноценного удовлетворения потребности в любви; разве можно было убедить их, как податливых цивилизованных, в том, что они должны целые сто лет наслаждаться любовью с одной и той же женщиной и не любить других?
Прошло много времени, прежде чем народились условия, заставившие ограничить свободу любовных отношений: надо было, чтобы раса утратила значительную долю своей первобытной силы для подчинения правилам, столь противным интересам крепких, здоровых людей. Но так как