девочку – она стояла посреди улицы и смотрела нам вслед.
– Интересно, как она успела снова его потерять? – размышлял вслух Тим.
– Интересно, как он мимо нас пробежать успел, – поддержал ход его размышлений я. – Мы же на берегу сидели. Не мог же он сделать крюк за такое время.
Тим кивнул.
– Да. Если бы он мимо пробежал, мы бы услышали.
Я не был уверен в том, что мы отыщем питомца Мирты. Но поиски не затянулись: козлик нашелся в нескольких шагах от прежнего места, он снова щипал траву. Тим поднял веревку и внимательно осмотрел ее. Ничего в ней по сравнению с прошлым разом не изменилось. И в поведении Моти – тоже.
– Мотя! – радостно заголосила Мирта, как только мы показались на улице. Как и в прошлый раз, она подбежала к нам, обхватила ручонками шею своего питимца.
– Спасибо, что вернули Мотю! Я сейчас, погодите немножко…
Я уже понял, что будет дальше. И действительно: Мирта привязала козла к изгороди, побежала в дом и вернулась с пирогами.
– Вот, держите! Бабушка напекла, только что из печки! Ешьте на здоровье!
И так же, как в прошлый раз, потеряла к нам всякий интерес. Привязанный к забору козлик жевал траву, Мирта пальцами расчесывала его шерстку и что-то приговаривала.
– Ну, что, еще разок? – спросил Тим, глядя на эту идиллию и жуя пирог. – Ради чистоты эксперимента…
На этот раз козел нашелся шагах в двадцати от предыдущего места. И точно так же, как и прежде, завидев нас, возвращающихся с питомцем, Мирта радостно заголосила:
– Мотя!..
– Да как же она умудряется его терять за такое короткое время? – произнес Тим. – Мы же отошли всего на несколько шагов. И веревку я в прошлый раз проверил – она не должна была порваться.
– Пойдем обратно, – предложил я, глядя, как девочка обнимает козлика. Сдавалось мне, мы могли бы добыть еще много пирогов – хватило бы не только угостить Боггета и Селейну, но и взять с собой в дорогу. Но явная иррациональность происходящего вселяла тревогу. Не может, не должно так быть. Только если это не какое-нибудь проклятие. Хм… Проклятье теряющегося козла?..
Обратно мы вернулись без приключений. Перед постоялым двором росло раскидистое дерево, вокруг которого была сколочена лавка. К коре на высоте глаз было прикреплено множество листков, исписанных и изрисованных. Если разобрать слова я не мог, то картинки были вполне понятные: изображения растений и животных, грубоватые схематичные портреты людей и тому подобное. Правда, некоторые рисунки были очень неразборчивы. Обойдя вокруг дерева и из любопытства рассмотрев почти все, я уселся на лавку и прислонился спиной к стволу, теплому от солнца. Тим сел рядом, закинул руки за голову.
– Интересный мир, – произнес он.
– Правда? – спросил я. Глупость спросил, но надо же было как-то поддержать разговор. Общаться с Тимом оказалось сложнее, чем я думал. Я полагал, что, стоит нам остаться наедине, дружеские отношения завяжутся сами собой. Но то ли сказывалась разница в четыре года (в нашем возрасте и год или два могут разделять людей, словно пропасть), то ли общего между