заставило его вдруг осознать, что он стоит совершенно голым напротив существа противоположного пола. Как бы причудливо она не выглядела. Издав какой-то совершенно непонятный звук, он метнулся к кровати, к дальней ее спинке, где и висела его одежда. Прежде всего трусы-боксеры, к которым он и протянул свои руки.
Прыжок получился отличным, точным, и единственным. Только вот вышел он каким-то рваным, неоднородным что ли. На середине прыжка, прямо посреди комнаты, под крюком и, соответственно, в пределах обведенного линией белого цвета круга, время словно замедлилось, а тело все облепило незримой паутиной, сил у которой, наверное, было не меньше, чем у представителя славного клана Равнинных Троллей, который совсем недавно так нежно прижимал Сашу к своей груди. А еще эта паутина была разумной, или псевдоразумной. По крайней мере, она точно имела какие-то мысли, которые и принялась буквально вминать в черепную коробку парня. Александр рванулся, мысленно сдирая с себя незримый паутинный шелк, и, к огромному облегчению, перешел к третьей стадии прыжка. Который в фазе реального пространства и времени закончился как раз у нужной спинки.
Пятки еще не стукнулись о пол, а руки уже схватили с кровати трусы, и тряхнули их так, чтобы проще было одним движением запрыгнуть в них. Что парень и сделал. Гоблинша его длинный прыжок и ловкое облачение в одежду (Александр решил ограничиться трусами) никак не прокомментировала. Только повторила его прыжок; взглядом естественно. Надолго остановившись в своем неторопливом виртуальном путешествии там, где Саша неизвестно сколько времени барахтался в липкой паутине, сотканной неведомым пауком. А потом снова перевела взгляд на парня, и буркнула что-то вроде: «Однако!».
Алексндру ее изумление, или восхищение было как-то по барабану. Он, чтобы поскорее стряхнусь с себя дрожь и выгнать жуткий холод изнутри, спросил ее совсем о другом, никак не относящимся ни к прыжку, ни к крюку, ни к кругу под ним:
– А что это ты так нежно прижимаешь к себе?
– Это?
Гоблинша протянула в его сторону сосуд – точь в точь такой, что стоял в ванной комнате. И даже сняла с него крышку. Наверное, чтобы постоялец убедился, что новая ночная ваза девстенно чиста.
– Ага, – начал выстраивать новую логическую цепочку Александр, – что-то такое Зай про службу гоблинскую упоминал. Будем считать, что сейчас здесь санитарный час. И бабушка пришла убраться.
Он даже фыркнул, представив себе, как такая вот «бабушка» приходит убираться в туалет торгового центра, или кинотеатра. И как разбегаются по своим местам в темном зале зрители такого фильма ужасов. Сам Александр к страхолюдному виду уборщицы как-то притерпелся. А вот другая мысль, пришедшая на смену кинотеатру, что остался где-то там, в невообразимо далеком прошлом, ему очень не понравилась.
– А скажи-ка, бабушка, – начал он вкрадчиво, – а как ты узнала, что уже можно… э-э-э… нужно прийти; поменять этот… предмет.
Он кивнул на открытую вазу в руках Боблы.
– Узнала, – буркнула