одного завтра зароют в ветер и небо,
Погребут под лавиною снов, что наступят затем.
И выпив по стопке, чуть постояв у склепа,
Уйдут обратно в Эдем.
А погребённый увидит, что раньше Господь был рыбой.
Увидит, что Спаситель прежде был птицей.
И куда б Он не шёл: на Голгофу, костёр или дыбу —
Это всегда был я. Лишь меняющий имена и лица.
Ещё одного завтра найдут, а в нём-то – ни зла, ни света.
Ещё одного вынут из горя – сложенного в троеперст.
И бросив на счастье в вечность монету,
Дальше потащат крест.
И спасённый узнает, что вчера Создатель был брегом.
Узнает, что Творец сегодня стал бродом.
И где б Он ни шёл – то луною, то солнцем, то снегом…
Это всегда был я. Спешащий от заката к восходу.
Если выпустит тетива
Дюны, словно бутоны. Они ещё спят.
Их колени укутаны в лунный плед.
Все отраженья можно вернуть назад.
Даже те, которых пока ещё нет.
Меняется время, но не времена.
Храм пьянящей любви ограждает стена.
Сны, нас увидев хоть раз, долго смотрят нам вслед.
Тени соек застыли в гирлянде луж.
Неисчерпаемость пьёт улыбка свечи.
Нынче вышли сроки беспечных душ.
Их по весне вновь принесут грачи.
Наши взгляды так хладны, костёр продрог,
Но – идём! Пепел времени не глубок.
Отыщем наш дом, раз уж нашлись ключи.
Голос услышать проще всего в тишине.
Звуки цветут привольно, будто трава.
Лезвие света где-то на самом дне.
Если не взрезать ночь, не придут слова.
Судьбы в небесном огне реторт
Звёздами брызжут. И манят в порт.
А дальше лети, если выпустит тетива.
К центру времён
Мой кораблик плывёт меж небес от тебя до тебя.
Это – странствие к центру времён и немножко по кругу.
Сны архангелы хором слагают, в закаты трубят.
А заря мироточит вдали и творит мне кольчугу.
Мне доспех пригодится. Я нынче иду сквозь печаль.
А за ближнею тьмою лежат дни открытого солнца.
Дождик времени точит судьбы` верстовую скрижаль.
Звёзды мне уготовили в дар счастье канатоходца.
Где кончаются топи судьбы, начинается дом.
Провожали у пирса меня три бурана с метелью.
Им неведом покой, им не важно, что будет потом.
Но они загружали мне в трюм для тебя ожерелья.
Горизонты вселенной пусты и прохладны, как дым.
Ветры странствий парят за кормою в безвидном покое.
И украдкою шепчут: а хочешь, давай погрустим?..
А потом улетим за черту вместе с нашей тоскою.
Все законы движенья теней мне теперь не указ.
А препоны зеркал мне отныне послужат порталом.
Сквозь эфирные волны спешу и мечтаю о нас.
Тихо всходит улыбка зарниц в перламутрово-алом.
Бей,