когда на террасе по долгу никого не оказывалось, я либо продолжал сидеть в гамаке, погруженный в свои мысли, либо тщетно пытался найти себе какое-либо занятие. На улицу меня особо не тянуло. Поэтому, если поначалу ребята ко мне еще заходили, чтобы позвать погулять или на пруд искупаться, то ближе к середине лета их визиты прекратились. Признаться меня это не расстраивало, более того, даже не пугало. Стоп, а это не еще ли один сигнал? Как здорового ребенка могут не интересовать летние прогулки со сверстниками, если он конечно здоровый. Здоровый – отвечал сам себе я. Просто это еще один показательный момент для меня, что процесс продолжается. Каким же нужно быть человеком, чтобы не заметить таких очевидных вещей? Но тут же у меня в голове начинали закрадываться сомнения. А может быть это все мои предрассудки, и ничего такого не происходит. Ну, подумаешь, не хочется на улицу, что здесь такого. Завтра все может измениться, а то, что нужно хорошо учиться в школе, становилось все более ясно, как Божий день. Такие мысли нагоняли на меня грусть. Неужели все мои доводы ошибочны? И я по-прежнему ребенок.
Когда подобные размышления начинали одолевать окончательно, я понимал, что необходимо что-то было делать. Немного подумав, я решил. Раз меня не особо тянет на прогулки со сверстниками, почему бы не делать это в одиночку. Эта идея мне очень сильно приглянулась. Как я уже говорил, по правую сторону от нашего дома находился пруд. Подойти к нему напрямую с участка не представлялось возможным, несмотря на отсутствие ограды. Древние, разросшиеся до небывалых размеров и давным-давно не плодоносящие кусты крыжовника и толи красной толи черной смородины, вместе с молодыми деревцами и выросшей по пояс травой, стояли непреодолимой преградой. Так что в принципе, можно было сказать, что забор все-таки существовал.
Чтобы приблизиться к водоему, надо было выйти на улицу через калитку, и повернув направо миновать двух-трех метровый подъем. От сюда открывался совершенно иной вид. Пруд, как и наш участок, находился немного в низине. Практически правильная овальная форма придавала пруду некую нелепость. Но общий пейзаж, заставлял не обращать на это никакого внимания. Каемка из ярко-зеленой ряски тонким слоем лежала на мутной, но в тоже время казавшейся кристально чистой воде. Как я уже говорил, лето подходило к своему экватору. В эту пору пруд выглядел особо чарующим. Связано это было не только с тем, что по его периметру красовались те самые невысокие сосенки, ели и туи, с упругими ветками, усыпанными тысячами длинных, неприлично здорового вида иголками, но и от того, что на поверхности воды, абсолютно в хаотичном порядке, как поплавки, безмятежно расцветали кувшинки и лилии. Высокие упругие лепестки желтого цвета, а на фоне пробивающихся сквозь листву солнечных лучей, казавшиеся даже золотистыми, аккуратно обрамляли соцветия. Кувшинки были не менее очаровательны. Белые, но не белоснежные, с бледно-желтыми