янтарными добрыми глазами) и гостиную (без дерева, зато с отменной деревенской мебелью), хозяйка сама заботливо и, бормоча что-то про водопроводчиков, повертела чудесно работавшие латунные краны и, похлопав лапою без признаков когтей по стопочке пёстрого, наглаженного, как страницы в книге, постельного белья, ушла, сказав у порога:
– Да, и если, что нужно… Да я сама, впрочем, через часик зайду.
– Я прослежу, чтобы он к этому времени во что-нибудь завернулся.– Пообещала акула, и Сари, хохотнув, ушла, потрогав Ведину сумочку на крючке у двери.
Веда громко прошептала:
– Это ненатуральная. – И Сари в окно погрозила ей кошачьим кулачком.
Веда слышала, что та напевала – на родном языке.
Акула без колебаний присвоила себе первое право испытать диковинную ванну и окунуться в прохладную, хотя и горячий кран был исправен, воду ручья, наполнившую ложкообразное углубление на седле птицы. Выкупавшись, и, по возможности приведя в порядок одежду, она принялась рассматривать полку в гостиной.
Веду привлёк необыкновенно широкий корешок малюсенькой и толстенькой книги, жёлтый в чёрный горох. Акула подцепила чистым пальчиком каптал из оранжевого бархата и любопытно заглянула на обложку, не вытаскивая книги.
– Подарок. – Пояснил чей-то незнакомый голос в окошке, со шпингалетами коего смог справиться только дракон.
Веда подошла к низкому подоконнику с книжкой под локтем и высунулась в окно. Там стоял в чёрной сутане леопард. Лоб его был высок, из-за чего голова приняла яйцевидную форму.
– Подарил один критик… – Красуясь на фоне утёса, молвил гость.– Специально приезжал… Хотел книжку о нашем, забытом Орсом, месте писать, кажется, а, впрочем, чёрт его знает, что он хотел.
Веда встретилась с пришлецом взглядом – глаза у того зеленели, как мурава, и блестели от сдерживаемого смеха. Веда сразу поняла, что перед нею весёлый пройдоха и то, что называется «в семье не без урода».
– И что же, написал он? – Ещё высунувшись, спросила она.
Леопард оглянулся туда-сюда и, приблизясь, с томным видом потупил глазки.
– Написал… наверное.
Веда захихикала. Гость поправил белый высокий воротничок и, подняв глаза, нравоучительно заговорил:
– Рискуя быть неправильно понятым, я бы сказал, что мы его съели… но…
Они оба ещё потерпели, но внезапно расхохотались разом. Привлечённый звуком, дракон явился с крыльца (где он тайно и тщетно пытался отчистить скорлупу украденного яйца с подмётки) и замаячил за плечом Веды. Увидев его, пришлец мгновенно смех прекратил и с достоинством пригласил их – от имени всеобщей любимицы, «нашей общей знакомой» – повечерять в обществе, более широком, нежели то, в коем они сейчас имеют честь пребывать.
Они застали посёлок совершенно переменившимся – всюду кишели жители. Столько пёстрой шерсти Веде не доводилось видать ни разу, хотя Пусик, которого она