сообразил, что боль в шее исчезла.
Затем грянули аплодисменты.
Так Волк стал легендой – с первого боя.
Он проснулся знаменитостью, и даже не подозревал об этом. Слухи о новом бойце /и без того известного Тарана/ поползли по Клоповнику. Они проникали в самые глубокие норы, щели и каверны, тревожили обитателей и бередили интерес даже у самых равнодушных. Волк – гладиатор? Такого еще не бывало.
Клоповник кишел от обилия противоречивых слухов. Новости здесь, как в средневековье, передавались преимущественно вербально, оставив позади даже Сеть, – с ее формальностями и скрытым контролем. Поэтому искажение информации являлось непременным обстоятельством. Что-то приукрашивали, но что-то кануло в Лету. Те немногие счастливчики, которые лично присутствовали на «эпохальном представлении», играли роль просвещенных, и осведомленных знатоков. Кое-кто, обладавший даром рассказчика, собирал большие аудитории, где любой желающий мог узнать «обо всем этом из самых первых рук» – за весьма умеренную плату. Частенько, впрочем, из толпы звучали обвинения в плагиате, вранье, либо же вовсе в том, что «Ты там никогда, поди, и не бывал?!» Создавалось впечатление, будто такие моменты публика обожала больше всего: все, давясь от хохота, наблюдали, как представители конкурирующих фирм лупят друг друга почем зря.
Узнай Волк об этом, он бы сильно удивился.
Он знал только о том, о чем Таран рассказывал сам. В первые два дня тот, как правило, только бурчал, хотя и не мог скрыть торжества. Причиной же такого неудовольствия служило то, что Страйкер все-таки потянул лапу, которой совершил свой феноменальный бросок. Это болезненное обстоятельство всплыло наутро, когда Волку с трудом удалось почистить зубы. Тем не менее, жаловаться было не в его привычках – особенно ненавистным тюремщикам. Он отправился на тренировку.
При первой же атаке Хэнк понял, что к чему. Он долго ворчал и поручил одному из гладиаторов – к которому Курт относился более-менее лояльно – осмотреть поврежденную лапу. Когда же осмотр не выявил чего-либо серьезного, Таран облегченно вздохнул. Он велел перевязать лапу теплой тканью и строго-настрого запретил Волку нагружать ее без нужды. «Лишний повод потрудиться над левой, – ворчал безволосый, – она у тебя хромает… Вчера ты едва не промазал, локоть нужно держать…»
Таким образом, Курт был благодарен правой конечности за то, что почти четверо суток провел в относительном покое. Тренировки длились всего два часа, после чего узника препровождали в обход «качалки» обратно в камеру. Волк хотел было и дальше симулировать, но провести Тарана было не так уж просто. На пятый день, когда боли в мышцах практически прошли, безволосый сразу же распознал обман. «Эк, хитрец… Зря ты так».
В Клоповнике Яма была далеко не единственная. По утверждениям Тарана, все остальные представляли собой не что иное, как бывшие сортиры. Однако, гладиаторские бои происходили не только в этом квартале (полновластным хозяином которого, по сути,