их отстричь. Тебе не нравится? Все говорят, что получилось красиво.
Грейс ждала ответа. Мама молчала и уменьшалась прямо на глазах – не в прямом смысле, конечно, просто будто бы стала занимать меньше места. Злость, распиравшая ее, таяла и сжималась.
– Стрижка и вправду симпатичная, – сказала мама.
А потом заплакала. Грейс тут же расстроилась: за всю свою жизнь она видела мамины слезы всего два или три раза.
– Извините, – сказала мама Рейлин, продолжая всхлипывать все громче и громче.
Взяла Грейс за руку и повела домой; проходя по лестничной площадке девочка помахала Билли, и он помахал ей в ответ. Потом они спустились по лестнице; шагая по ступенькам, мама снова и снова просила прощения.
«Что ж, по крайней мере, сегодня мы побудем вдвоем, – подумала Грейс, – даже если она будет продолжать плакать и извиняться».
Но Грейс опять ошибалась. С мамой побыть не удалось.
Не прошло и часа, как она снова постучалась к Рейлин. Очень аккуратно, чтобы сразу стало ясно, что гость пришел с миром.
Рейлин ожидала увидеть на пороге взрослого человека: ее взгляд скользнул над головой Грейс и только потом опустился ниже.
– Можно зайти? – спросила Грейс.
– Конечно. Ты в порядке?
– Вроде бы. Можно я сегодня переночую у тебя?
– Если мама не возражает. Что с ней?
– Опять под кайфом.
Через некоторое время, расстилая для Грейс постель на кушетке, Рейлин сказала:
– Интересно. Раньше ты всегда говорила, что мама спит.
– Ага. А теперь мне надоело. Под кайфом – значит, под кайфом.
Глава 9. Билли
– Какая-то ты сегодня грустная, – сказал Билли, стоило ей шагнуть через порог.
Обычно Грейс сразу бросалась к своим танцевальным туфлям, но тут, словно в подтверждение своего унылого настроения, лишь стряхнула воду с маленького потрепанного зонта и плюхнулась на диван.
– Угу.
– Что случилось?
– Ничего.
– Грейс Фергюсон, с каких пор ты стала вруньей?
– Я не врунья! Зачем ты обзываешься? С чего ты вообще взял… А-а. Точно. Ну да. Наверное, все-таки случилось.
Билли сел на диван рядом с ней.
– Расскажи.
В глубине души Билли обрадовался такому положению дел и потому чувствовал себя виноватым. Он думал, что Грейс пулей влетит в дом, предвкушая новый урок танцев, а ему придется встретить ее плохими новостями – и этот радостный энтузиазм погаснет от его слов, как от ведра ледяной воды, и во всем опять будет виноват он и его невроз.
Шел дождь. Билли опасался привлечь внимание, поэтому танцевать можно было только на веранде… но над верандой не было навеса.
Может, ему повезет, и сегодня она забудет про танцы.
Грейс театрально вздохнула.
– Просто мистер Лафферти сказал…
При звуке этого имени Билли ощутил, как ускользает даже та малая толика спокойствия, которая позволяла ему с горем пополам пережить очередной день.
– Что