же отправил Лизе.
Но та уже не ответила. Внезапно сорвалась с места, уехала из Москвы, похоже, неожиданно даже для самой себя. Последнее сообщение от неё пришло с телефона: «Пока, до связи, уезжаю надолго: едем на пленэр…» Куда – не уточнила. Герка почему-то решил, что она отправилась в какие-нибудь заповедные подмосковные места с друзьями её папы, Ильи Геннадьевича. Он вроде тоже художник, правда, не живописец, а по камню…
Ну и в самом деле, не сидеть же ей лето в пыльной, загазованной Москве! Вот только жаль, что там, где Лиза сейчас находилась, со связью было не очень…
Теперь Герка сидел целыми днями в наушниках у компа и слушал музыку, прихлёбывая горький чай из заляпанной кружки. Щёлкал мышью – бесцельно, глядя в окно поверх монитора. Там, снаружи, в обрызганное дождём стекло в такт ему стучал веткой понурый мокрый ясень.
Герка перестал читать, не играл, не рисовал, не смотрел фильмы, забывал пообедать. Не интересовался френдлентой, проверял только, нет ли весточек от Лизы и Шмеля, и тут же разочарованно захлопывал вкладку, потому что сообщений не было. А ещё ревниво следил: не загорится ли зелёненьким глазок её скайпа. От каждого бульканья компьютера, сигналящего, что в ящик свалилась новая почта, его сердце ухало вниз. Но это шли деловые сообщения маме или отцу.
Наконец явно обеспокоенные родители надумали отправить его на месяц в алтайскую деревню к дальним родственникам. Родственники оказались не против.
«Свежий воздух, новые впечатления! Ты ведь в тех краях ещё не был!»
Герка уныло кивнул. Ехать он согласился.
Глава шестая
Проводник пространства
Из полумрака соседнего купе донёсся бесцеремонно громкий девичий голос: ночной телефонный звонок подружке. Той, которую нынче так и не посадили в поезд, догадался Гера.
– Догонишь, если поедешь завтрашним. Ну почему одна, когда с сопровождающим? Мы три дня на базе будем, как раз успеешь. Тебя у са́мого вагона встретят. Как это – нет так нет? Что ты как рохля, надо же добиваться своего! Ну ты вообще!..
Судя по всему, уговорить не удалось. Герке даже стало жаль её, эту громкоголосую. Вот ведь досада! Собирались отдыхать вместе, а пришлось одной ехать. Если б они со Шмелём собирались куда-нибудь вместе или с Лизой, а тут бы такой облом, Герка тоже бы расстроился. С Лизой… Эх, если бы!
Он сунул голову под шершавую подушку и принялся считать овец. Где-то на сто пятидесятой овцы угомонились, перестали блеять, звякать стаканами и храпеть…
Утром выяснилось: громкоголосая из соседнего купе, которой так искренне посочувствовал Герка, ни секунды не намеревалась грустить в одиночестве. Объект её внимания – один из двух парней, что присоединились к тургруппе в Тюмени глубокой ночью, – занял нижнюю, прямо под Геркиной, полку.
Как предусмотрительно этот тип отказался вчера меняться местами с соседкой, что ехала с семилетним сыном! им достались верхние, да боковушки, да в разных концах вагона. Герка поменялся бы, но и сам ехал на верхней.