совершенно пренебрег.
– И ты считаешь, что человек тут мог бы помочь?
– Человек мог бы направлять.
– Направлять так, как надо?
– Мне трудно ответить.
Лежа в темноте, Вебстер вытер об одеяло вспотевшие ладони.
– Ты мне правду скажи, – угрюмо произнес он. – Вот ты говоришь, что человек мог бы направлять. А если он снова начнет верховодить? Отвергнет как непрактичное то, чем занимаются псы. Выловит всех роботов и направит их технические способности по старому, заезженному руслу. Ведь и псы и роботы подчинятся человеку.
– Конечно, – согласился Дженкинс. – Однажды они ведь уже были слугами. Но человек мудр, человек лучше знает.
– Спасибо, Дженкинс, – сказал Вебстер. – Большое спасибо.
И, устремив глаза в темноту, он прочел там правду.
Его следы по-прежнему были запечатлены на полу, и воздух был пряный от запаха пыли. Радиевая лампочка рдела над пультом, и рубильник, шкалы и маховичок ждали – ждали того дня, когда они понадобятся.
Стоя на пороге, Вебстер вдыхал смягчающий пыльную горечь запах влажных стен.
«Оборона, – думал он, глядя на рубильник. – Оборона – мера против вторжения, средство защитить то или иное место от всех действительных и воображаемых видов оружия, которые может пустить в ход предполагаемый враг».
Но защита, не пропускающая врага внутрь, очевидно, не пропустит обороняющегося наружу. Конечно, поручиться нельзя, но все-таки…
Он пересек помещение, и остановился перед рубильником, и протянул руку, и сжал рукоятку, стронул ее с места и понял, что механизм действует.
Тут рука его быстро метнулась вперед, и контакт замкнулся. Откуда-то снизу, глубоко-глубоко, донеслось глухое жужжание – заработали какие-то машины. На шкалах стрелки вздрогнули и оторвались от штифта.
Пальцы Вебстера нерешительно коснулись маховичка, повернули его, и стрелки, вздрогнув опять, поползли дальше. Вебстер решительно, быстро продолжал крутить маховичок, и стрелки ударились в противоположный штифт.
Вебстер круто повернулся, вышел из подземелья, закрыл за собой дверь, зашагал вверх по крошащимся ступенькам.
«Только бы он работал, – думал он. – Только бы работал».
Ноги быстрее пошли по ступеням, в висках стучала кровь.
«Только бы он работал!»
Когда включился рубильник, глубоко-глубоко внизу сразу же загудели машины… Значит, оборонительный механизм – во всяком случае, часть его – еще работает.
Но даже если так, сделает ли он то, что надо? Что, если защита не пропускает врагов внутрь, а человека наружу пропустит?
Что, если…
Выйдя на улицу, он увидел, что небо изменилось. Свинцово-серая пелена скрыла солнце, и город погрузился в потемки, лишь наполовину разбавленные светом автоматических уличных фонарей. Слабый ветерок погладил щеку Вебстера.
Серый сморщенный пепел сожженных заметок и плана, который он нашел, по-прежнему лежал в очаге,