и бесшабашно проводит он время с цыганами в «Яре»23 или в «Стрельне».
Еще будучи женатым, он предлагал Шурочке бежать с ним за границу тайком от родителей и тайно обвенчаться в Париже.
От сестры я знал про эти планы и держал их, как мы и сговорились, в секрете.
Разорившись, Борисовский служил управляющим магазином знаменитой табачной фабрики Василия Николаевича Бостанжогло на Кузнецком мосту.
Батюшка приказал не подпускать его на пушечный выстрел к нашему дому на Пятницкой, а сестре запретил о нем даже думать.
Мотря страдал и частенько слонялся возле нашего дома в фиолетовых очках и в накладной бороде, чтобы его не узнали, и ждал, когда Шурочка выйдет на прогулку. Но родители строго охраняли от него свою дочь.
Однако она выкинула другой фортель – влюбилась в Бостанжогло и родила от него вне брака сына Вадима.
Слава Богу, ни батюшка, ни матушка этого уже не застали! Племянник мой родился 19 января 1900 года, когда их уже не стало.
Бостанжогло был не чета ветреному Мотре! Это был преуспевающий табачный фабрикант, да еще и ученый-орнитолог, организатор и руководитель множества экспедиций. Его коллекция птиц послужила началом создания отдела орнитологии Зоологического музея Московского университета.
Шурочка вскружила голову этому солидному человеку и, между прочим, примерному семьянину! Он был женат на младшей сестре режиссера Константина Станиславского24 – Любови Сергеевне Алексеевой.
Брак его не распался даже с рождением незаконного отпрыска. Строгие порядки, установленные в купеческих семьях Алексеевых и Бостанжогло, не допускали расторжения браков.
Хочешь не хочешь, а терпи!
Василий Николаевич очень любил Вадима и при крещении дал ему свое отчество – Васильевич. А Шурочка, видя, что Бостанжогло не собирается на ней жениться, вернулась к Борисовскому, разбитое сердце которого страдало все эти годы. Он продолжал любить мою взбалмошную сестру и с радостью усыновил Вадима, дав ему свою фамилию.
Самого Бостанжогло большевики расстреляют в 1919 году без суда и следствия, когда придут на его фабрику искать золото.
Судьба моего племянника Вадима чрезвычайно интересна. Его образованию сестра и ее муж придавали очень большое значение, ему наняли уйму преподавателей – латыни, французского, древнегреческого, английского, немецкого языков.
Сестра, максималистка по характеру и твердая как камень в своих решениях, хотела воспитать своего отпрыска в лучших традициях нашей семьи и, кажется, немного перегибала с этим.
Процесс обучения сына она контролировала лично и зачастую – с ремнем в руках.
Я много раз ее увещевал:
– Шурочка, нехорошо ремнем воспитывать!
Она отвечала мне с хохотом:
– Сама знаю, что хорошо, что плохо, не учи меня, Владимир!
– Да уж! Если б батюшка так тебя воспитывал, ты б была другой!
– Какой – другой?
– Ну, как тебе сказать? Была б помягче с сыном.