вылезла из своего убежища и, запретив кому бы то ни было дотрагиваться до лодки, громовым голосом приказала мужу идти спать.
Хитрая женщина ухватилась за эту возможность отсрочки главным образом, чтобы выиграть время для Рози. Но у нее были и более веские причины обострить борьбу до последней возможности. Она, как и Рози, уже узнала в неуклюжей фигуре одного из четырех того самого подозрительного уэльского джентльмена, призвание которого она давно разгадала. Люси пришла в ужас от связи своего мужа с этими «папистскими трусами» (как она назвала всех четырех прямо в лицо). Разве только за хорошее вознаграждение?!
Напрасно Парсон шумел, Кампиан уговаривал, грум мистера Лэя чертыхался, а ее муж танцевал вокруг, трясясь от страха, смешанного с корыстью.
– Нет, – кричала она, – я честная женщина! Так вот почему ты оставил лодку внизу! Ты – старый изменник. Нет разве? Ты хочешь помочь этим зловредным иностранцам вырваться из королевских рук. Эй! Назад, трусы! Не собираетесь ли вы ударить женщину? – Последняя фраза (как обычно) была лучшим признаком ее собственного намерения ударить мужчину. Вытащив одно весло, она стала яростно размахивать им и наконец так треснула Парсона по ноге, что тот отступил со стоном.
– Люси, Люси, – кричал ее муж пронзительным девонским фальцетом, – спятила ты? Спятила баба. Они мне обещали два золотых за то, что я одолжил им лодку.
– Два? – вскричала его супруга с жесточайшим презрением. – И ты смеешь называть себя мужчиной?
– Два золотых, два золотых! – повторял он, ковыляя вокруг на таком расстоянии, чтобы весло не могло его достать.
– Два? И ты продал свою душу меньше чем за десять?
– Ох, если в этом дело, – закричал бедный Кампиан, – дайте ей десять, дайте ей десять, брат Парс… Морган, хотел я сказать, и берегите ноги. Вот цербер![36] Вот мужеподобная женщина!
– Вот тебе за твоего цербера – не позорь бедную женщину!
И в одно мгновенье у бедного Кампиана подкосились ноги, а бой-баба кричала:
– Десять золотых, или я вас продержу здесь до утра!
Десять золотых были ей вручены.
Теперь, когда дракон, стороживший лодку, был умиротворен, лодку потащили к морю. Рози, спрятавшись в самом дальнем и темном углу своей пещеры, среди мокрой травы и шершавых раковин, затаила дыхание при приближении неизвестных.
Они прошли мимо, и киль лодки уж был в воде. Люси следовала за ними по своим собственным соображениям. Заметив у самой воды темную пещеру, она догадалась, что Рози там, и, втиснув свою объемистую персону в самое отверстие, стояла и ворчала на мужа, на двух иностранцев и больше всего на грума мистера Лэя.
Но ночные приключения еще не кончились. В то самое мгновение, когда лодка была спущена в воду, над берегом послышался слабый крик. Спустя минуту какой-то всадник проскакал вниз через камни и песок и, подняв лошадь на дыбы около перепуганных беглецов, скорее свалился, чем соскочил с седла. Слуга весь подобрался и бросился на вновь прибывшего, затем отпрянул.
– Ах,