конной страже не объехать кареты, – для нападающих это было огромным преимуществом, ибо мушкетеры не могли выступить вперед; маршал старался разобраться в том, что происходит, а в это время какой-то всадник, отражая длинной шпагой удары, которые пытался нанести ему один из мушкетеров, подъехал к карете, крича:
– Выходите, выходите, господин маршал!
– Что такое! Это вы, Анри, вертопрах, так проказничаете? Господа, господа, оставьте его, это ребенок.
Тут де Лоне приказал мушкетерам отступить, и все получили возможность разглядеть друг друга.
– Что за нелегкая занесла вас сюда, – продолжал Басомпьер, – я думал, вы в Туре, а то и дальше, и исполняете свой долг, а вы вернулись, чтобы совершить такое безрассудство!
– Я вернулся сюда один не ради вас, а по секретному делу, – ответил Сен-Мар, понизив голос, – но вас везут, по-видимому, в Бастилию, следовательно, я могу быть уверен, что вы об этом никому не скажете; Бастилия – храм молчания. Однако, если бы вы захотели, – продолжал он, – я освободил бы вас из рук этих господ; кругом такой густой лес, что никакой лошади не пройти. Я узнал от одного крестьянина, что вас схватили в доме моего отца, и это – оскорбление, нанесенное нашей семье даже в большей степени, чем вам.
– Это сделано по приказу короля, дитя мое, а его волю мы должны уважать; приберегите свой пыл для служения ему, тем не менее я благодарю вас от всего сердца. Дайте руку и предоставьте мне продолжать сие милое путешествие.
Де Лоне добавил:
– Да будет мне позволено сказать вам, господин де Сен-Мар: король лично уполномочил меня заверить господина маршала, что он огорчен этой необходимостью и просит господина маршала провести несколько дней в Бастилии только из опасений, как бы его не вовлекли в какое-нибудь неправое дело.
Басомпьер ответил, громко рассмеявшись:
– Видите, друг мой, как теперь опекают молодых людей; берегитесь!
– Ну, что ж, поезжайте, – сказал Анри, – не стану разыгрывать из себя странствующего рыцаря ради тех, кому это нежелательно.
Карета помчалась дальше, а Сен-Мар тем временем углубился в чашу и глухими тропками направился в замок.
У подножия западной башни юноша остановился. Он был один – Граншан и остальные сопровождавшие его остались позади; не слезая с коня, он вплотную приблизился к стене и приподнял подъемную решетку на одном из окон нижнего этажа; такие решетки еще можно встретить в некоторых старинных зданиях.
Было за полночь, луна скрылась в тучах. Только хозяин и мог найти дорогу в такой тьме. Башни и кровли слились в одну черную громаду, которая еле выделялась на чуть более светлом небе; в заснувшем замке не было видно ни единого огонька. Сен-Мар надвинул на лоб широкополую шляпу, закутался в просторный плащ и стал тревожно ждать.
Чего он ждал? Зачем вернулся? Из-за окна послышался еле внятный шепот:
– Это вы, господин де Сен-Мар?
– Увы, кто же еще может тут быть? Кто, словно злоумышленник, подъедет к отчему дому, но не войдет