угощениями: в красочных картонных коробках поблескивали под густой сахарной обсыпкой яркие розовые и зеленые желейные кубики рахат-лукума, а совершенно новые фарфоровые куклы с бледными глянцевыми лицами и неподвижными ножками и ручками застыли в крахмальных нарядах с тончайшими кружевами нижних юбок, пышными складками выглядывавшими из-под подолов.
Прямо за ней в каждом выходящем на улицу окне роскошного универсального магазина «Питер Джоунз» [4] стояло по елке, чьи пушистые темно-зеленые лапы украшали красные и зеленые бантики и деревянные игрушки: миниатюрные и раскрашенные качающиеся лошадки, крутящиеся серебряные звезды, золотые яйца, полосатые баночки с леденцами… Теперь, после окончания войны и отмены нормирования продуктов, любое из этих украшений идеально воспроизводило детские фантазии о сладкой жизни.
Перед этим магазином, сцепив руки за спиной, стоял мужчина – его лицо освещалось мягким, льющимся из витрин светом, – и Луиза подумала, достаточно ли он рассеян, чтобы не заметить ловкой ручки, проскользнувшей в его карман за бумажником. С самого утра сегодня в ее голове крутились напутственные слова дяди: «И не смей возвращаться без хорошей добычи. В Рождество полно набитых карманов». Должно быть, его тоже кто-то припугнул, поскольку в последнее время он постоянно бывал необычайно сердитым и требовательным.
Кэннон подошла поближе, но мужчина вдруг резко обернулся и сунул руки в карманы. Ей следовало бы огорчиться, но на самом деле она испытала облегчение.
Поглубже спрятав подбородок в воротник, Луиза устремилась в обратный путь, ловко обходя мелькающие перед глазами зашнурованные ботинки и лакированные туфли. Помимо дяди, дома ее ждала лежавшая в постели мать. В последнее время она неважно себя чувствовала – горестные события, тяжелая работа и полуголодное существование не шли на пользу ее тщедушному телосложению. Погрузившись в свои мысли, девушка почувствовала тепло еще до того, как увидела, что оно исходит от прилавка с каштанами, и горьковатый дым болезненно отозвался в ее пустом животе.
Через несколько минут, аккуратно счистив жесткую кожуру, она погрузила передние зубы в сладкий орех и прислонилась к стене за этим прилавком, наслаждаясь теплом его огня. «Сама съем только два, а остальные отнесу Ма», – мысленно пообещала себе Кэннон, надеясь, что плоды не успеют остыть, когда она дойдет до дома. Продавец каштанов весело поглядывал на своих покупателей; вокруг него царила счастливая праздничная атмосфера. Плечи Луизы расслабились, и она вдруг осознала, что так давно ходила съежившись, что уже перестала это замечать. Подняв взгляд, она увидела, как в ее сторону направляется знакомая личность: Дженни.
Кэннон опять съежилась и попыталась скрыться в тени. Она спрятала мешочек с каштанами в карман и повыше подняла воротник. Дженни подошла ближе, и Луиза поняла, что попалась, – ей не удастся незаметно скрыться. От испуга ее дыхание участилось, и она присела, притворившись, что завязывает шнурки на ботинках.
– Луиза? – Рука в теплой