с ног до головы. Печально для Майры, но это факт.
– А что это значит? – живо спросил Вернон.
– Это значит, что тебе не повезло – ты пошел в отцовскую семью, а не в материнскую.
– Почему не повезло?
– Потому что Дейры, Вернон, несчастливая семья. Они не могут добиться успеха.
Какие странные вещи говорила тетя Нина! Правда, она улыбалась, так что, возможно, это просто шутка. И тем не менее, хотя Вернон не понял ее слов, что-то в них внушало ему беспокойство.
– А было бы лучше, если бы я походил на дядю Сидни? – неожиданно спросил он.
– Гораздо лучше.
Вернон задумался.
– Если бы я был похож на дядю Сидни… – Он умолк, пытаясь облечь свои мысли в слова.
– Ну?
– Если бы я был дядей Сидни, мне пришлось бы жить в «Ларч-Херст», а не здесь.
«Ларч-Херст» был большой кирпичной виллой под Бирмингемом, где Вернон однажды гостил у дяди Сидни и тети Кэрри. Помимо превосходного участка в три акра, там имелись розарий, беседка, пруд с золотыми рыбками и две отлично оборудованные ванные.
– А тебе бы этого не хотелось? – спросила Нина, все еще наблюдая за ним.
– Нет! – решительно отозвался Вернон. – Я хочу жить здесь – всегда!
Вскоре после этого с тетей Ниной случилось что-то странное. Когда мать Вернона заговорила о ней, – отец заставил ее умолкнуть, бросив косой взгляд на сына. Вернон уловил лишь пару фраз: «Я жалею только бедного ребенка. Достаточно один раз посмотреть на Нину, чтобы понять, что она была и всегда будет никчемным созданием».
Вернон знал, что «бедный ребенок» – его кузина Джозефина, которую он никогда не видел, а только посылал ей подарки на Рождество и получал ответные поздравления. Его интересовало, почему Джозефина «бедная», почему мама ее жалеет и почему тетя Нина «никчемная», что бы это ни означало. Вернон спросил у мисс Роббинс, воспитательница смешалась, густо покраснела и сказала, что он не должен говорить о «таких вещах». Однако Вернон так и не понял, о каких именно.
Больше он об этом не вспоминал, пока спустя четыре месяца о проблеме не заговорили вновь. На сей раз никто не замечал присутствия Вернона – эмоции выплескивались через край, между родителями разгорелся жаркий спор. Правда, шумела и волновалась только мама. Отец, как всегда, сохранял спокойствие.
– Позор! – негодовала Майра. – Сбежать с одним ловеласом, а через три месяца уйти к другому! Наконец-то она предстала в своем истинном свете! Я всегда знала, что ее ничего не интересует, кроме мужчин!
– Ты вольна выражать любое мнение, Майра. Я прекрасно знал, как это на тебя подействует.
– Уверяю тебя, это подействовало бы точно так же на кого угодно! Не понимаю тебя, Уолтер! Говоришь, что происходишь из старинного рода…
– Так оно и есть, – невозмутимо вставил отец.
– Тогда тебе следовало бы хоть немного заботиться о чести своего имени. Она опозорила его – и если бы ты был настоящим джентльменом, то отрекся бы от нее, как она того заслуживает.
– То есть разыграл бы традиционную сцену из скверной