кинематографа. Все фильмы Уоллеса раскалывают критиков на два лагеря, вам это хорошо известно. Некоторые еще видят в нем только самозванца, маньериста, которого все переоценивают. Если у тебя нет толстой шкуры, не стоит браться за работу такого рода.
– Я не очень хорошо понял, какое отношение вы имеете к мистеру Харрису. Вы мне сказали, что являетесь его помощником?
Как я заметил, этот вопрос задел его.
– Я что, действительно употребил это слово? Лучше скажем так: я его очень старый друг, который иногда выступает в качестве посредника. Харрис просто ненавидит агентов. «Паразиты, – частенько говорит он, – которые приходят, только чтобы обжираться за счет рабочей скотины».
Я подумал, как бы хорошо посмеялся Катберт, если бы сейчас был с нами.
– Я всегда вносил свой скромный вклад в работу Уоллеса.
Мне показалась странной манера по очереди вставлять в каждую фразу «Уоллес» или «мистер Харрис»: можно подумать, что мой собеседник попеременно играет роль то друга, то сотрудника.
– Я помогал ему проводить кастинги, – продолжал он, – открывать молодые таланты. Я даже помогал в некоторых съемках. Мистер Харрис работает лишь с теми людьми, с которыми у него полнейшее доверие. С виду он настоящий тиран, но невозможно стать великим режиссером, не будучи немного… авторитарным. Вы знаете, что на съемках «Птиц» Типпи Хедрен подверглась настоящим преследованиям со стороны Хичкока? Она отказалась беспрекословно подчиняться, и тогда он приказал помощникам бросать на бедную женщину настоящих птиц, которые исцарапали ей лицо и тело. Для нее это даже закончилось больницей… Уверяю вас, это чистая правда! Мне об этом потом рассказали двое актеров, которые снимались в этом фильме. А Пекинпа? Тот еще тип… На съемках «Майора Данди» ему удалось побить своего рода рекорд – выставить всех, кто ему не повиновался, без шуток и выходного пособия. Между прочим, половину съемочной группы.
Достоверность таких историй всегда вызывала у меня сомнения. Что же касается Уоллеса Харриса, то у него была репутация человека, способного заставить своих актеров сыграть раз пятьдесят одну и ту же сцену на пределе физических и моральных сил, впрочем, часто лишь для того, чтобы не достичь ничего большего, что было в первом дубле. Однако я притворился, будто ничего об этом не знаю.
– Надеюсь, что мистеру Харрису никогда не случалось прибегать к таким крайностям.
Кроуфорд сделал большой глоток из своего стакана.
– О, он поступил гораздо хуже!
В его тоне не было ни капли юмора. Его губы искривились в злобном оскале; мне даже показалось, что он знаком с этим «гораздо худшим» на своем опыте.
Нам принесли заказанное. Кроуфорд тут же набросился на свое блюдо. Чтобы не показаться невежливым, я сделал над собой усилие, чтобы подражать ему, но еда не лезла мне в горло.
– Превосходно, не правда ли?
Вытерев губы, он покончил со своим вином.
– Итак, к делу, Дэвид: мистер Харрис хотел бы встретиться с вами как можно скорее.
Ни