ты это, – прокомментировал Гурский. – Лучше бы поел спокойно. Я на машине, за ней тебе не угнаться.
«Жигуленка» он оставил неподалеку от парковых ворот. Садясь в него, на пса старался не глядеть. Казалось, предает доверившуюся ему животину. Черныш, изловчившийся проглотить на ходу последний кусок, тоненько заскулил. Гурский чертыхнулся, резко вдавил в пол педаль газа, отъехав с полсотни метров, увидел вдруг в зеркале заднего вида несущегося за ним во всю прыть Черныша. Судорожно вздымались и опускались вывороченные лопатки, из приоткрытой пасти жарко вывалился красный язык. Машин на дороге заметно прибавилось, кативший за его «жигуленком» грузовик едва не касался псиного хвоста. Благо зажегся впереди красный глазок светофора, Гурский прижался к тротуару. Пес подбежал к противоположной дверце, привстал на задние лапы, вставил в окошко косматую морду с обиженными глазами. Дмитрий Глебович безысходно вздохнул, отворил ему, тот ловко, словно дело для него привычное, запрыгнул на сиденье рядом.
– Ты соображаешь хоть, что делаешь? – спросил Гурский. И за него ответил: – Похоже, соображаешь, это я уже не соображаю ничего, из ума выживаю…
Он не знал еще, куда едет, в голове была какая-то сумятица, спохватился, заметив, что приближается к собственному дому. Пес чинно, как заправский пассажир, сидел рядышком, спокойно глядел в окно. Вряд ли эта поездка в автомобиле была в новинку для него.
– Будем экономить горючее, – сказал ему Гурский. – Займем наблюдательный пост.
Выбрал удобное местечко в тени дерева, чтобы остаться незамеченным, не далеко и не близко, чтобы видна была дверь парадной. Теперь он рад был, что томится не в одиночестве, пусть и составляет ему компанию бездомный пес. И не мог отделаться от бредовой мысли, что Черныш – брошенная им невзначай кличка уже прикипела к псу – понимает, о чем ему говорят. Ну, если не понимает, то по крайней мере угадывает смысл, ухватывает интонацию. Когда сказал ему, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять, пес так иронично с высоты своего бездомья поглядел – Гурский не сдержался, так же иронично хмыкнул. И дал сдачи:
– Если хочешь знать, я предпочел бы до конца своих дней, как ты, бродяжничать, чем таскать в себе эту пакость.
Тут Черныш возражать не стал, сочувственно вздохнул…
Первым из подъезда вышел Гарик. Медленно вышел, скучно. За ним Майка, Гала. Гурский не отрывал заполошного взгляда от их лиц. Направились к автобусной остановке – Гала между детьми, держа их за руки. Друг с другом, насколько Гурский мог судить, не разговаривали. Остановка была в поле его зрения, Гурский загадал: если нужный автобус подъедет первым, все завершится благополучно. Заволновался так, словно от того, сбудется ли его смехотворный зарок, что-то в самом деле зависело. И облегченно выдохнул, когда чаянья сбылись.
– Лиха беда начало, – сказал Чернышу. – Ладно, пойдем, увидишь, как мы живем. – И сумрачно себя поправил: – Жили.
Черныш, осознав уже свой новый статус, вышагивал не позади – рядом с ним. А войдя в прихожую, не стал обследовать новую обитель – лег