театр – национальный театр.
Русский театр. Как без «Годунова»? Я правильно говорю, товарищ Лебедев? – Сталин повернулся к министру культуры.
– Так точно, товарищ Сталин! – вскочил Лебедев. – Мы учтем.
– Ска-жите… – продолжал Сталин. – Ата-варищ Поровский член партии?
Лебедев побледнел.
– Никак нет.
Стало тихо и страшно. Все молчали. Сталин опять прошелся по кабинету, потом внимательно посмотрел на Покровского:
– Это ха-рашо, та-варищи. Он укрепляет блок коммунистов и беспартийных товарищей…
Разговор как разговор. Вроде бы ничего особенного.
Борис Александрович помнил его всю жизнь.
Сталин, Сталин… – каждый человек, каждый, певцы Большого театра и крестьяне в далеких деревнях, полководцы, маршалы и рядовые солдаты, директора заводов, инженеры и просто рабочие в цехе – все чувствовали его присутствие[1].
Как-то раз Алешка спросил Бурбулиса, как он относится к Сталину
В ответ получил недоуменный взгляд. Алешка тут же перевел разговор на Гайдара.
– То, что Гайдар провел свое детство в Свердловске…
– …на улице Чапаева… – кивнул Бурбулис. – Часто приезжал…
– …сыграло роль в назначении его и.о. премьера?
Бурбулис задумался.
– Ну… знаешь… Ельцин увидел молодого, решительного человека, – сказал он после долгой паузы, – способного брать на себя ответственность.
Он опять замолчал; в диалогах Бурбулис часто подолгу молчал: думал, подбирал самые точные слова.
– Символично, конечно, – продолжал он. – что реформатор, представленный Ельцину, – внук Аркадия Гайдара. Президент, Алеша, тоже создал «тимуровскую команду», способную заботиться о бабушках и дедушках, то есть о народе. И о нравственном климате в обществе.
«Гайдар – потомок Бажова, Ельцин – Свердловск, Бурбулис – Свердловск… – прав царь Петр, – думал Алешка, – в России и небываемое бывает. Три богатыря. Землячество!»
Как прошло само знакомство с Борисом Александровичем, Алешка не разглядел: Бурбулис стремительно вышел в приемную – старику навстречу, Алешка поскромничал, остался в его кабинете. Через открытую дверь ему показалось, что Бурбулис быстро протянул Покровскому обе руки, а Борис Александрович неловко сунул в них свою ладошку
– Алексей Арзамасцев. Наш сотрудник, – представил его Бурбулис.
– Как молод! – удивился Борис Александрович.
Старику за восемьдесят, а рукопожатие крепкое.
– Недостаток, который быстро проходит, – ухмыльнулся Бурбулис. Почему-то он очень любил эту фразу
– Тридцатилетних Сталин назначал наркомами, – напомнил старик.
– Так других перестреляли, Борис Александрович.
– Не только: революция всегда доверяет молодым.
– А это верно, очень верно…
Борис Александрович чувствовал совершенно особое расположение к этому человеку
– Был 41-й, конец октября… –