значит! Перво-наперво, надо в участок дать знать. А я покуда произведу дознание!
– Щас сбегаю, Илья Спиридонович, – немедленно отозвался дворник. – Ну дак я побег?
– Цыц! Сказано, буду дознание производить! А ты, Илька, свидетель и вообще – личность мне подозрительная.
– Почто же вы меня, Илья Спиридонович, личностью обзываете? Всегда верой-правдой… – опять завел шарманку дворник.
– Давай я схожу – подал голос генерал, с интересом и не без злорадства наблюдавший эту сцену.
– А… посторонним находиться тут не положено, – стараясь не глядеть в генералову сторону, буркнул городовой. – Не положено!
– Ну и дурак!
Городовой аж передернулся, но сдержал свой праведный гнев и только упрямо повторил:
– Не положено!
– Пускай она сбегает! – принял наконец он соломоново решение, кивнув в сторону всхлипывающей дворничихи. – Все одно толку от нее никакого.
– Ну и черт с вами! Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, – сказал свое последнее слово Сидор Терентьевич, демонстративно обращаясь не к городовому, а к дворнику, и предоставил возможность всему обществу в дворницкой узреть удаляющийся генеральский тыл.
В гробовом молчании Сидор Терентьевич беспрепятственно вышел, затворил за собой дверь и направился через узенький дворик в свои апартаменты.
– Та-ак! Значит, имеется мертвое тело… И чье же оно? – громко трубил городовой.
– Ей-богу, не знаю, Илья Спиридонович, – вторил ему фальцетом одуревший дворник.
Генерал сплюнул и стал подниматься по темной лестнице.
В скобках же заметим: врал дворник! Хоть и без злого умысла, должно быть, но врал. Забегая вперед, скажем, что в покойнике был вскоре признан некий Скворцов – коллежский советник, занимавший немаловажный пост в Сыскной полиции. Фигура в окрестностях Сухаревки знаменитая. Его таинственная гибель произвела изрядный переполох в компетентных инстанциях и имела, как мы вскоре увидим, далеко идущие последствия для нашего героя. Пока же фигурально оплеванные им, когда он в девственном неведении, но уязвленный в лучших своих чувствах, поднимался по скрипучим деревянным ступеням в свою непритязательную обитель.
Одна ступенька – замененная после ремонта – была повыше других. И генерал споткнулся, невольно сбившись с ритма. Он чертыхнулся и вдруг услышал, как скрипнула ветхая лестница у него над головой. Будто кто-то, стараясь попадать в такт его шагам, осторожно поднимался по лестнице этажом выше и теперь тоже остановился, затаившись. Чтобы проверить себя, Сидор Терентьевич, сделав несколько шагов, внезапно остановился. И снова услышал сверху предательский скрип ступени.
– Что за наваждение! – выразил про себя генерал нахлынувшее неприятное чувство. Его превосходительство был отнюдь не робкого десятка, и поэтому он рывком преодолел два последних лестничных пролета. На площадке никого не было, но генеральское