но! Только не так рьяно! Я вам ничего плохого не сделал. Давайте по-мирному.
Сидор Терентьевич остановился посреди комнаты со сжатыми кулаками и грозно сведенными бровями. Странно, но ему вдруг совершенно расхотелось и буянить, и ругаться. Словно этот голос как-то внутренне успокоил его, или просто сегодня в отношении всяческих буйств он был уже пресыщен. Да и спать хотелось немилосердно.
– Ты кто такой? – произнес Сырцов, стараясь придать своему голосу большую суровость.
– Я? – незнакомец вновь появился на свет. – Странный вопрос! Человек!
– Смотри-ка! А чего это ты, человек, делаешь тут среди ночи, да еще с такой черной рожей?
Незнакомец пожал плечами и усмехнулся.
– Ты не ухмыляйся и отвечай без всяких экивоков. Я этого не люблю.
– А чего отвечать-то, коли вы сразу к роже моей привязались.
– Ишь ты, обиделся! А бежал от меня зачем?
– И не думал вовсе. Чего мне бежать? Я спокойно вошел.
– Ну да? И на крыше ты не сидел, и я тебя оттуда не стаскивал?.. Здоров ты врать!
– А сами вы тоже…
– Чего тоже…
– Да слышал я. Городовому наплели, что вы генерал.
– А я и есть генерал… А ты откуда про то знаешь?
– Так шел мимо и слышал.
Собеседник Сырцова осмелел и, видя, что Сидор Терентьевич не так уж грозно ведет себя, подошел к нему ближе и стоял, ссутулившись по-мальчишески, скрестив руки на груди.
– Мимо шел? Ко мне в гости?.. – А где фуражка твоя? – перебил тут сам себя генерал.
– Фуражка? – его собеседник дотронулся до головы и снова пожал плечами. – Потерял, верно.
– А где?
– Чего вы пристали-то? Вы что, судебный следователь?
– А я вот сейчас сведу тебя к городовому, там ты со следователем быстро познакомишься! – генерал отошел к столу и сел на стул. – Иди, садись и отвечай все как есть.
– А чего это я такого сделал? – он подошел к столу и присел на соседний стул, как-то бережно держа руку перед собой.
Сидор Терентьевич вспомнил о крови у себя на ладони.
– А что у тебя с рукой?
– Зашиб, когда с крыши то… – поняв, видимо, что проговорился, он махнул досадливо здоровой рукой.
– Значит, с крыши таки… Так-так!
Довольный, что так ловко вывел на чистую воду этого шельмеца, Сидор Терентьевич откинулся на спинку стула, пошарил у себя по карманам, извлек трубку, ключ, кисет, убедился, что тот пуст и медленно протянул руку к лежащему на столе портсигару.
– Странно! Что-то нечисто здесь. И городовой, и этот в дворницкой валяется, и ты тут плетешь что-то…
Какая-то неясная, тревожная мысль крутилась у него в голове…
– Так, ты давай, давай, рассказывай. Чего ты на крыше-то делал?
– Разрешите закурить? – незнакомец протянул руку к портсигару.
– Кури, кури… – рассеянно