врача и заставил съежившегося дворника отодвинуться подальше за спину Храпунова.
– Да-с… так прошу вас адрес, Альберт Христианович.
– Живу у Сретенских ворот. Дом Теперковец.
– Чудесно-с. Так что вы нам скажете относительно потерпевшего?
– По внешним признакам, смерть наступила три – четыре часа назад, на это указывает общий характер окоченения… Видимых повреждений тела не обнаруживается, за исключением шеи… Налицо признаки удушения… я бы сказал – явные признаки…
– Насильственной смерти, хотите вы сказать? – дернул бородкой Артемьев.
– Не могу этого утверждать. Убит он или нет, это вам решать… Однако извольте взглянуть…
Вельский подошел к лежащему и обнажил ему шею, так, что стал виден опоясывающий ее глубокий темный рубец.
Артемьев вышел из-за стола и наклонился над трупом, то же проделали и полицейские.
– Я бы сказал, что это тонкая бечевка или проволока… Обратите внимание: вздутие вен, выражение лица, общая деформация лицевых мышц – все это очень характерно для подобных случаев. Вам это должно быть знакомо. Других повреждений я не заметил. Впрочем, после вскрытия можно будет сказать более определенно… Ну, что еще? Справа выше рубца свежая царапина… А на правой руке сорван ноготь… Знаете, я бы предположил, что произошло все неожиданно, удавку накинули сзади, а он пытался ее ослабить… Впрочем, это вам решать… – Вельский пожал плечами.
– Так-так… что ж, весьма вероятно, – Артемьев поднялся и задумчиво провел пальцами по бородке. – А нашли его у ворот… Леонтий Евсеевич, как у нас с орудием преступления? – он вопросительно посмотрел на пристава. Тот отрицательно покачал головой.
– Так, а подобрали его у ворот… Не нашли там ничего примечательного?
Пристав вздохнул и в свою очередь обернулся к Храпунову.
– Собственно, мы еще не имели возможности все хорошо осмотреть. Темень здесь – хоть глаз выколи, но вот что мне удалось пока обнаружить на мостовой.
Храпунов разжал ладонь и протянул следователю револьверную гильзу.
– Любопытно, – Артемьев осторожно взял ее двумя пальцами, повертел, поднес поближе к свету, внимательно рассмотрел, понюхал и, удовлетворенно хмыкнув, передал письмоводителю. – Фрол Саввич, прошу вас, спрячьте. Это важно.
Он прошелся по комнате, покачался на носках и вдруг, обернувшись к дворнику, выстрелил вопросом:
– Ворота заперты были?
Тот вздрогнул и, недоуменно разинув рот, тупо уставился на следователя.
– Ну, что же вы, милейший, молчите? Ворота, спрашиваю, были заперты?
– Ворота?
– Ну да, ворота, – Артемьев снова водрузился за стол и ободряюще улыбнулся дворнику. – На ночь ворота запираются, верно?
Дворник привстал, но продолжал молчать, бегая глазами по сторонам. Храпунов, стоящий рядом с ним, протянул руку и встряхнул дворника за ворот.
– Язык проглотил? Отвечай, когда спрашивают!
– Так