пожилой, седенький, добродушно настроенный следователь. Я протестовал по поводу ареста, сказал, что нельзя преследовать человека за то, что он высказывает свое мнение по поводу пьесы Ибсена, что драмы этого скандинавского писателя играют на сценах всех городов России, в том числе и в Петербурге. Я пожаловался благодушному следователю на заводскую администрацию, которая выгнала меня с завода и этим самым толкает в среду воров и жуликов. Следователь прочитал мне показания «свидетеля», я сразу по стилю доноса понял, что это Кузьма Удалой. Однажды, когда я вечером сидел над «Капиталом» Маркса и делал выписки, раздался стук в дверь. В комнату вошли двое молодых рабочих, Степаненко и Карташов. Они сказали мне, что я могу возвращаться на завод. Как только была начата «итальянская» (сидячая) забастовка, администрация согласилась на все требования бастующих. А доносчика Кузьму Удалого под смех и улюлюканье провезли на тачке по заводу, потом вывезли за ворота и бросили в зловонную яму для отбросов. Описывая сцену расправы с Кузьмой Удалым, молодые рабочие хохотали. Трудно было передать мою радость. Я пожимал руки пришедшим рабочим и почувствовал, что мои глаза увлажнились. Мне было очень приятно узнать, что я не одинок, что есть люди, думающие обо мне, переживающие вместе со мной и готовые бороться с несправедливостью.
Назревали серьезные события. Завод работал на войну, а рабочие начали саботировать и всячески пытались затормозить производство пушек, снарядов и различного военного оборудования. По любому поводу проводились стачки. Прямо у заводских ворот организовывались сходки, открыто читались обращения к рабочим от различных политических партий, каждый день расклеивались листовки, в которых подчеркивалось, что война никому не нужна, кроме капиталистов. Студенты часто приходили к заводским воротам и пели «Варшавянку» и «Марсельезу». Частыми гостями у ворот завода были бундовцы, они напевали свою песню «Брудер унд швестер» («Братья и сестры»). Особенно свободно вели себя анархисты. Они подходили к городовому, хватались за его шашку, а тот гладил свои пышные усы и добродушно улыбался. Анархисты искали случая, чтобы подраться с представителями администрации. Они громко пели свой анархистский марш о том, что горе народов будет потоплено в крови. Буквально всех охватил мятежный дух. Все знали, чего они не хотят: они не хотят абсолютизма, эксплуатации трудящихся, издевательств со стороны царских чиновников. Но лишь немногие знали, чего они хотят, как сложатся общественные отношения после свержения царя. Ведь история показывает, что мятежный дух не всегда целесообразен, в процессе борьбы за свободу сталкиваются между собой различные индивидуальности, часто выдающие свою личную свободу за свободу народа. Не только чувство радости меня охватывало, но и была какая-то тревога в душе, когда я видел, что протест стихийно перерастал в бессмысленный бунт. Мне