меня моими любимыми блюдами: котлеты с макаронами и взбитые сливки с безе.
На этот раз я уезжала в институт не с таким тяжелым чувством, ведь через месяц, 15 мая, нас, приготовишек, отпустят на лето, до 1 сентября, буду дома три с половиной месяца!<…>
Неожиданно в конце апреля приехала мама на один день и пришла ко мне с дедушкой в воскресенье в прием. В этот день прием бывает сразу после обеда, с часу до трех. В конце зала ставится большой круглый стол, за ним садится дежурная классуха и из каждого класса по девочке. Обычно берут воспитанниц с хорошим поведением. За всю мою жизнь в институте мне ни разу не довелось дежурить в приеме, а наверно, это приятно – быть радостным вестником для институток, запертых в четырех стенах.
На этот раз дежурила тетя Люба. Мама пришла такая интересная: на ней светло-серый шерстяной костюм, отделанный зеленым шелком, и зеленая шляпа. Я уже привыкла, что многие девочки из других классов мне говорили:
– Какая у тебя хорошенькая мама, – и некоторые спрашивали: – А почему ты на нее не похожа?
После приема свои соображения о маме высказала мне тетя Люба и добавила:
– И папа тоже красивый, но он намного старше ее.
– Какой же это папа, – возмутилась я, – это дедушка.
Тетя Люба оживилась:
– Неужели? А бабушка к тебе приходит?
– Она давно умерла.
Мамину мачеху я за бабушку не считала, да я ее никогда и не видела.
– Интересно, – сказала тетя Люба, но я так и не поняла, что интересно.
А весна здорово красит жизнь даже в институте. Сад у нас хороший, это довольно большое каре, заключенное между четырьмя институтскими корпусами. Тогда этот сад мне показался громадным, но он и на самом деле был немаленький. Весной, когда все деревья и кусты покрылись крошечными клейкими листочками, а все куртинки и лужайки зажелтели неприхотливыми цветами, наш сад становился очень привлекательным. Листочки на кустах чудесно пахнут, а цветы так смешно обсыпают нос желтой пылью. Так хорошо, что не надо напяливать на себя ни длинной шубы, ни драпового пальто, все это такое тяжелое, черное и мрачное, а весной нам выдали темно-синие жакеты, которые мы надевали после бани, и на голову синие береты с резинкой. Зимой же на голову нужно было надевать такую противную маленькую шапочку пирожком, ее заставляли надевать на самый лоб и сверху повязывать коричневым башлыком. Все канительно и неудобно. А сейчас так легко выйти в сад, и в «знамя» бегать легко, но, как это ни странно, мы меньше играем в «знамя»; ведь как тяжело было бегать в шубах, и не пропускали ни одной прогулки, а сейчас больше ходим кучкой, плетем венки из желтых цветов, ловим божьих коровок и жуков, и, когда приходим в класс, наши руки так замечательно пахнут весной, и очень жалко их мыть перед ужином.
Лето 1909 года. Вексель
Но вот наконец и 15 мая. Мама приехала за мной с Ташей.
– Я хочу поговорить с твоей мамой, – сказала тетя Люба и пошла вместе со мной.
Тут же вызвали и Шуру Челюскину, и мы пошли вниз втроем. В самом начале