двоякие отношения нужно продлить как можно дольше, не считаясь ни с Машей, ни с Ирой.
Только в одной вероятности, в той, с чего всё и началось, я поступал немного иначе. Там у меня были принципы, там я хранил верность своей жене.
Хранил до тех пор, пока мне это было легко…
Но как только обстоятельства слегка изменились, и я вышел за свой привычный круг, все свои правила я мгновенно забыл и стал точно таким же, каким был в любой другой вероятности – циничным негодяем, не считающимся ни с чем.
– А я каждый раз вспоминала, – сказала она. – Вспоминала и ждала, что ты тоже вспомнишь. Мечтала, что ты перестанешь, наконец, думать только о себе, освободишься, откроешься мне, и мы вместе наполним свою пустоту волшебным, удивительным светом…. Но не судьба, – печально закончила она.
Мы помолчали.
Что ещё можно на это сказать? – Все вероятности наших с ней отношений подошли к концу. Ещё один круг, возможно, самый важный для меня круг, закончился окончательно.
Впереди ждало что-то новое.
Там для меня уже никогда не будет Маши, а для неё не будет меня.
Вселенная на мгновение остановилась.
Дом наполнился странной тишиной, такой, какая бывает только перед бурей.
А ещё через мгновение мир снова наполнили звуки.
И мы услышали шаги.
Кто-то быстро шёл по коридору в нашу сторону.
Раздался шум открывающейся двери, сначала в мою спальню, затем почти без перерыва с грохотом распахнулась дверь в комнату к нам. В неё вбежала моя жена, а следом за ней вошёл доктор.
– Володя, что ты тут делаешь!? – закричала она, меняясь в лице.
– Успокойся, Ира, – сказал я. – Я просто зашёл проведать Марию Ивановну.
– Просто зашёл… – прошипела она, покраснев от злости. – Чуть живой приполз к своей шлюхе проверить её самочувствие и даже одеваться не стал. А зачем одежда? Так намного проще – скинул трусы, и всё…
Я ничего не ответил.
Маша лежала под одеялом и улыбалась, глядя на нас, получая извращённое удовольствие от монолога Иры.
Доктор не знал, куда деться, и отводил свой взгляд.
А между тем моя жена и не думала останавливаться.
– Я давно подозревала… – продолжала она, обращаясь ко мне. – Всё чаще задержки на работе. В разговорах нет-нет, да и услышишь: Маша то, Маша сё. Вместе почти не спим, вечно измученный и уставший. Духами иногда пахло, в машине женские волосы, много, много всего…
Как же ты мог, Володя? Ты что, больше не любишь меня?
Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
– Ира, не устраивай скандал, – сказал я. – Люди вокруг, давай позже поговорим спокойно.
После моих слов она словно преобразилась. Она больше не выглядела обиженной, видимо, чем-то в своей фразе я её зацепил. Я видел перед собой гневную женщину. Она бросила на меня уничтожающий взгляд, в нём было столько ненависти и скрытой боли, что я испугался, я никогда не видел её такой.
– Ты мне, Володя,