сияющий чистой загадочной синевой взгляд, его кожа, его… кровь.
Вот почему райская ветвь. Чтобы скрыть рану на его плече. Рану от ее меча. Ее? Что за ерунда? Николь схватилась руками за голову, будто желая прогнать весь этот бред, но упавшие на лоб локоны вдруг стали прожигать ей кожу, они стали жесткими, как проволока, хоть и остались красивыми, и они царапали ей пальцы, так что она была вынуждена убрать ладони ото лба.
Она ранила его. Зачем? Почему? С какой стати такая жестокость, он ведь был безоружен и… любил ее.
Он сам виноват, сам сунулся. Кто его просил, заговорил вдруг другой резкий и неумолимый голос в ее сознании. И она чуть было не подтвердила на эти увещевания вслух:
– Да, точно.
Как глупо это звучало бы в пустом кабинете и такой же безлюдной библиотеке, дверь в которую вдруг приоткрылась сама собой. За ней будто промелькнул кто-то, там между полок и стеллажей, почти неразличимый на фоне воздуха и неуловимый, как дым.
Она ранила его, и теперь на каждой фреске, на каждой гравюре, на каждой иконе его изображали с ветвью тех же неназванных райских цветов в руках, чтобы спрятать рану на плече, чтобы никто не узнал, что она до сих пор кровоточит… из-за нее.
Что за околесица. Николь вдруг захотелось отругать саму себя за все это. Она не могла поранить никого, она даже к кошкам всегда относилась с такой нежностью, что те обожали ее и бежали за ней по улице, провожая ее прямо до дома. Она никого не обидела, напротив, болезнь была в ее собственной крови. Все невинные страдают сами. А она ни в чем не была виновата. Откуда у нее могло взяться оружие, пусть даже в мечте, настоящее смертоносное оружие из каленой, зачарованной стали, изрезанной магическими символами. Она даже никогда не сжимала рукоять меча в ладони. Так кому же она могла причинить вред? Кого ранить? О какой ране, вообще, идет речь?
Она отняла руки от лица. Ее волосы вдруг снова стали мягкими, будто и не царапали ей лоб и пальцы как иголками всего мгновение назад. Кожа уже не горела, но лист перед ней все еще был прожжен, и нагретый стержень ручки тоже пока не остыл. Надо убрать все это, пока никто не заметил, просто выкинуть, сжечь, спрятать в ящик стола или запереть в личном сейфе, но ее руки не двинулись. Николь сидела без движений и смотрела на вещи перед собой. Странные вещи, странные слова и пугающий смысл.
Видение оборвалось, но она все еще чувствовала ветер и огонь на своем лице, и слышала его вздох. Но кровь, оросившая ее запястья… Похожи ли эти крошечные бледно-коричневые родинки на капельки его крови? Она помнила багровое пятнышко на своей левой ладони прямо под указательным пальцем, оно, правда, было похоже на каплю крови, и его невозможно было ни стереть, ни вылечить, ни замазать, а потом вдруг оно само собой исчезло. Совсем недавно. Была ли это и в самом деле его кровь? Ангельская кровь! Первая пролитая в небе.
Глупости, у ангелов нет крови, они бесплотны, сделаны из эфира, в общем нематериальны, рассудительно напомнило сознание, но