а не о ненависти и об отмщении. Покажите мне лучик надежды посреди окружившего меня мрака, поддержите меня, ибо неверны мои шаги, вместо того чтобы подталкивать к пропасти!
Словесные эти баталии повторялись ежедневно, при каждом новом проступке со стороны Андрея и его приверженцев. И по мере того, как ответные выпады Бертрана и друзей королевы становились все более решительными и, надо признать, более оправданными, сопротивление Иоанны ослабевало. Господство венгров, их невыносимое самоуправство, с каждым днем набиравшее силу, настолько возмущало умы, что жители Неаполя возроптали, а вельможи и вовсе в голос заговорили о своем недовольстве. У солдат Андрея вошло в обычай устраивать в городе такие бесчинства, коих покоренный народ не простил бы и своим завоевателям. Шагу невозможно было ступить, чтобы на кого-то из них не наткнуться. Они дрались в тавернах и валялись мертвецки пьяные у источников, а принц, вместо того чтобы хоть как-то пресечь подобное непотребство, по слухам, охотно составлял им компанию. Казалось бы, кому, как не брату Роберту, его наставнику и воспитателю, полагалось отвлечь Андрея от столь недостойного времяпрепровождения. Но нет, этот прелат нарочно поощрял его тягу к отупляющим удовольствиям, дабы вернее отстранить его от дел. Сам того не подозревая, он лишь приблизил развязку ужасной драмы, тайно вызревавшей в покоях Кастель-Нуово.
Вдова Роберта, донна Санча Арагонская, эта достойнейшая и святая женщина, о которой читатель, по всей вероятности, позабыл, как и ее собственное семейство, видя, что гнев небесный довлеет над всем Анжуйским домом и отвратить его она не сможет ни советами, ни мольбами, ни слезами, на протяжении года носила по венценосному супругу траур и, исполнив этот обет, приняла постриг в монастыре Санта Мария делла Кроче, предоставив злосчастных царедворцев их необузданным страстям. Пророки в древности поступали так же – выходили из проклятого города, отряхивали пыль с сандалий и, не оглядываясь, шли прочь. Отъезд донны Санчи явился печальным предзнаменованием, ибо скоро дали о себе знать раздоры и межусобицы, улаживать которые становилось все труднее; гроза, ворчавшая где-то за горизонтом, внезапно обрушилась на город, и молнии не заставили себя ждать.
В последний день августа 1344 года Иоанна принесла оммаж Амери́ку, кардиналу Сен-Мартен-де-Мон и легату Климента VI. Понтифик этот привык считать Неаполитанское королевство феодом католической церкви с тех самых пор, как Карл Анжуйский получил из рук его предшественника Климента IV инвеституру на эти земли – того самого Климента IV, который отлучил от церкви и лишил сицилийской короны наследника дома Гогенштауфенов. Торжественная церемония прошла в церкви Санта Кьяра, избранной неаполитанскими монархами своей усыпальницей, где ныне, в свежих могилах, справа и слева от главного алтаря, покоились дед и отец молодой королевы. Иоанна в королевской мантии и короне, вложив ладони в руки папского легата, принесла клятву верности в присутствии супруга, стоявшего у нее за спиной в качестве