лишнее. Я знаю что делаю, поверь мне…
***
Это был самый тяжелый день в году, но я его всегда ждала с каким-то особенным трепетом. Я вставала рано утром, когда на улице еще было темно. Одевала свое старое черное платье. Собирала волосы в тугой высокий хвост, который неизменно прятала под черной косынкой перед выходом. Мама утверждает, что черный меня старит и уничтожает. Но в этот день он не мог нанести мне никакого вреда. Я спускалась вниз и начинала печь блины. И уже через полчаса стопка ажурных блинов и кулек шоколадных конфет тяжелой ношей ложились на дно моей сумки. Это был мой своеобразный ритуал, который я соблюдала вот уже одиннадцать лет.
Набросив на плечи плащ, я вышла из дома. На улице было прохладно и ветрено. Плотные грозовые облака висели так низко над землей, что я физически ощущала их груз. В воздухе чувствовалось какое-то зловещее напряжение.
Этой дорогой я езжу только два раза в год, но несмотря на это, знаю ее наизусть: каждый дом, дерево. Я сидела на заднем сидении старенького Жигули и, прислонившись головой к стеклу, закрыла глаза, мысленно совершая путешествие в прошлое. Путешествие в далекий 2005 год. В тот день я мало что видела и понимала вокруг. Мои глаза были опухшими и красными от слез. Сердце билось где-то у самого горла, сильно затрудняя дыхание. Иногда мне казалось, что еще мгновение – и все остановится. Все смолкнет и перестанет существовать, я провалюсь в небытие, оставляя позади боль и слезы. Но какая-то неведомая сила каждый раз возвращала меня назад, в мою мучительную реальность. Я помню тот день буквально по секундам. Он изменил мою жизнь раз и навсегда.
– Мы приехали, – прохрипел водитель. – С вас 1200 тенге.
Я протянула нужную сумму и вышла из машины. Погода ухудшилась. Порывистый ветер больно хлестал по лицу. Поправив косынку, я инстинктивно съежилась, словно это могло меня как-то защитить то ли от холодного потока воздуха, то ли от начинающейся грозы. Не обращая внимания на дождь, я быстрым шагом вошла в массивные металлические ворота. Ворота, отделяющие мир мертвых от живых.
Городское центральное кладбище встретило меня звенящей тишиной. Сотни лиц с интересом смотрели на меня с каменных изваяний. Многие из них в прошлом были выдающимися деятелями культуры, спорта, политики. Их могилы были величественными и помпезными, но при этом такими же холодными и заброшенными, как и все остальные. Смерть стерла грани социального неравенства, и только эти гранитные глыбы отчаянно кричали о статусе покойного. Мне они были неинтересны и, пройдя еще один проулок вглубь погоста, я купила у местной старушки небольшой букет садовых роз, после чего сразу же сошла с центральной аллеи. Это была одна из сотни безликих тропинок, с обеих сторон огороженная разнообразными металлическими заборами. Я медленно брела вперед, чувствуя как тяжелые капли дождя смешиваются с моими слезами и тонкой струйкой стекают вниз по щекам. Но даже сквозь эту пелену я разглядела металлический крест с приколоченной фотографией. Осторожно отворив калитку, я вошла в его холодное и мрачное